Ярослава Лазарева: Нежность ночи

— Ты должен собраться с силами,— твердо произнесла я,— и ждать! Или ты больше меня не любишь?— спросила я, решив прибегнуть к легкой манипуляции.

Грег вздрогнул и поднял глаза. Их прозрачная голубизна наполнилась влагой.

— Как ты могла такое подумать?

— Просто вижу, что ты окончательно упал духом,— ответила я.— Но ради любви ты должен все вытерпеть! Иначе я буду думать, что твое чувство было поверхностным.

— Я вытерплю,— прошептал он и попытался улыбнуться.— Ведь я люблю тебя больше всего на свете! Даже больше жизни!

— И я тебя люблю! И сделаю все!

Мне хотелось рассказать ему про Атанаса и Леру, про нападение на моего отца, про исчезновение Ренаты, но я сдержалась, решив, что подобные новости еще больше его растревожат. В этот миг сиреневый мотылек пролетел между нами. Грег прикрыл глаза. Его лицо начало смазываться...

...Я очнулась и увидела Лилу. Она сидела на колокольчике и отряхивала помявшуюся юбочку. Я тихо поблагодарила ее, сказав, что обязательно должна была сообщить Грегу о моей поездке к славам и о результате. Но она не исчезала, словно ждала вопроса. И я задала его:

— Где Рената?

— Она сама свяжется с тобой.— невозмутимо ответила Лила. - И не вздумай ее сейчас искать. Этим ты только навредишь себе.

— Благодарю за предупреждение,— сказала я.— Скоро у меня будет много крови...

Но Лила не дослушала. Она обратилась в сиреневого мотылька. Я с удивлением наблюдала за его полетом. Мотылек, по всей видимости, решил немного поиграть с бабочками. Они разноцветной стайкой порхали над моими драценами и казались ожившими цветами.

Всю следующую неделю от Ренаты не было никаких вестей. Зато ни Атанас, ни Лера тоже не возникали на моем горизонте. Но все равно я практически не выходила из квартиры и почти ни с кем не общалась. Отца уже выписали, он чувствовал себя хорошо. Я съездила к родителям пару раз с ночевкой. Они явно были счастливы, что мы все снова вместе. Меня это не могло не радовать. Но меня беспокоил шрам на руке отца. Он был длинным и ровным, словно нарисованным. Я знала, что раны, нанесенные вампирами, коварны. В кровь человека попадают вещества, которые могут вызвать разные реакции. Меня успокаивало лишь то, что рука Леры была стеклянной, то есть без вампирской крови. Но все равно, когда я находилась у них, то исподволь приглядывалась к отцу. Но он выглядел абсолютно нормальным, никаких изменений я пока не замечала.

Я купила билет до Благовещенска на 30 декабря и сообщила об этом Тину. По его голосу я слышала, что он настроен оптимистично и уверен в благополучном исходе дела. Он предложил встретить меня в аэропорту. Родителям я сказала, что хочу снова улететь в Лондон и встретить Новый год с Грегом и его семьей. Они не возражали.

За два дня до моего отъезда наконец появилась Рената. Она позвонила мне утром и, как ни в чем не бывало предложила встретиться. Вначале я буквально потеряла дар речи, потом начала выговаривать, что нельзя вот так исчезать, не предупредив. Но она довольно невежливо оборвала меня и сказала, что ждет возле моего дома. Я быстро оделась и спустилась. Рената выглядела, как всегда, великолепно, но выражение ее лица мне очень не понравилось. С изумлением я увидела, что она на машине. Рената распахнула дверцу и пригласила меня на переднее сиденье.

— Терпеть не могу водить эти железные банки,— проворчала она,— но ты не умеешь телепорти-роваться, так что придется отвезти тебя на место обычным способом.

— На какое место?— удивилась я.— Рената, ты можешь мне все внятно объяснить? Что происходит? И где эта парочка?

— Сама все увидишь,— хмуро ответила она, трогая машину с места.— Атанас сейчас в моей квартире, а конкретно— в будуаре. Он оттуда уже давно не выходит, потому что упивается радужной кровью. Два его донора, законченные героиншики, находятся там же. Повлиять я не могу. Сама знаешь, что Атанасу никто не указ. Поэтому не вмешиваюсь. Уж пусть лучше находится у меня в бессознательном состоянии, чем бродит по городу в поисках новых жертв.

— Лера напала на моего отца,— сообщила я.

— Знаю,— ответила Рената.— Это я вмешалась, иначе он был бы уже мертв.

Я задрожала, страх заполз в душу. Воображение у меня бурное, и перед внутренним взором мгновенно пронеслись картины: обезумевшая от радужной крови Лера, лежащий на снегу отец с разодранным горлом, убитая горем мать. Рената глянула на меня, как мне показалось, насмешливо и сухо заметила, что я слишком впечатлительная.