Александра Мороз - Нечаянная хранительница

Морозец цепко хватал за нос в предрассветных сумерках, под ногами поскрипывал снег. Стоило бы поторопиться, но после ночных плясок сил не было. А ведь мне еще весь день за стойкой стоять. Ох, уж эти шабаши. Ведь пят лет уже на них бываю, а все не привыкла. Костры, северные ведьмы в своей стихии и магия. Красиво, весело упоительно. Щеки уже горят, значит, опять буду румяной-румяной. Не стоит матушке на глаза попадаться, а то задаст она мне трепку.

Хороша была ночь! Жаль только, опять была как бедный родственник. В общем хороводе прошлась, у большого костра повертелось, а вот больше… Не пускает меня Эйна, моя наставница и верховная ведьма, гулять с гостями под ручку. Они словно с говорились с моей матушкой беречь мое девичество. А на что оно мне? Вот то-то же! Не за чем! Ведьма и будущая трактирщица, ну какая из меня примерная жена-то после этого?

Трактир наш стоит немного на отшибе, а не в самом селе. Зато к бухте поближе. А ведь главный доход у нас с матерью как раз от гостящих моряков. После долгих плаваний мужчины обычно не скупятся на выпивку, еду и девок. И с каждого из этих пунктов маменька имеет свой процент. А ведь начинала она в подавальщицах…

До дома осталось всего ничего. Я тихо зашептала давно заученные слова. Поднялся ветер, стал заметать мои следы: не к чему их кому-то видеть.

Ой! У маменьки в окне горит свет. Я, не долго думая, шмыгнула в заднюю дверь, подхватила пустые ведра и тут же юркнула обратно на улицу. Мороз радостно схватил меня за щеки, но я лишь улыбнулась ему в ответ. Все-таки матушка меня не застала, значит, прорвусь! Я довольно щурясь на светлую полоску на востоке, зашагала к колодцу. Идти до него было не так уж далеко, но вот когда у нас бывает много гостей, хочешь не хочешь — набегаешься. Хотя обычно за водой бегает кто-нибудь из мальчишек. Меня же мать то на кухне прячет, то, последнее время, пускает постоять за стойку. Говорит, что надо нарабатывать правильный "взгляд". Ну, я не простив, совсем не против.

Обратно я вернулась благополучно с полными ведрами воды. Маменька поджидала меня на кухне, где разжигала печь и что-то бурчала себе под нос.

— Почему не затопила, Малка?

— Да, я думала… — начала оправдываться я.

— Ладно. Воды принесла и молодец. Иди пол подотри в зале.

— Как скажите, матушка, — поклонилась я, стягивая тулупчик.

День начался как обычно. Так и продолжился. Я, благополучно переделав матушкины уроки, почти привычно заняла место у стойки. Буду наблюдать за гостями, передавать заказы на кухню нашей поварихе дородной бабе Данике да наливать в кружки пиво. Признаться, эти дела нравились мне куда больше, чем кухонная возня.

Я смахнула челку с глаз. Отросшие русые волосы упорно лезли в глаза, мешая работать: трактирщица должна все замечать, а что увидишь, когда челка мешается. Вот то-то же! А посмотреть сегодня было на кого. Сегодня у моей матери праздник — столько народа в "Пьяном моряке"! Сам капитан Соленый со своей командой припожаловать изволили. Вот и он сам в углу сидит, не пьет ничего черт морской. Только глазами темными по залу водит — за своими людьми смотрит.

— Ты, Малка, глазами-то не стреляй. Мала еще, — напомнила мне мамань. Куда ж мне глазами-то стрелять, при живой матушке? Не совсем я еще дура, чтобы себе такие неприятности устраивать.

Матушка по залу пошла. Грудь под платьем так плавно, но при этом очень заметно подымается при шаге, да опускается обратно. Мужики в зале даже на пиво с вином не смотрят! Только на матушку. Вон мужик с проседью широченную руку на матушкин зад опустил. По-хозяйски так. Не простой моряк, сразу видно. О, точно! Он же боцман! Шустра у меня матушка, уже вот и его, я смотрю, окрутила почти. Уважаю. Ладно, пусть развлекается, а мне делом надо заняться.

Легко смахнула со стойки предполагаемую пыль, да кружки пивом наполнила. Хорошо так, эффектно, как мамань учила. Пена белой шапкой над кружкой вздымается, а потом оседает медленно, неспешно. Ровнехонька кружка полная получается. Глаз алмаз.

Вот в том, дальнем углу, якобы спрятавшись от капитанского надзора, молоденькие юнги втроем Нонку тискают. Девка она справная, да глупая. Косища длинная с кулак мужской толщиной по спине вьется, щеки румяные да глаза яркие. Хороша, спасу нет. Не то что я. Да и мамань ее ценит, а меня в зал не пускает — все стережет. А к чему не понятно! Ведь не возьмет никто путной замуж такую как я, при трактире выросшую. Не по барину шапка. Эх!