Лора Ли - Рождественский поцелуй

— Ее безопасность не должна пострадать во время вашего поиска, Эйден, прорычал Хоук, животный гул его голоса прожигал слова. — Я сдерживал зов природы, но ничто не изменит тот факт, что она моя самка.

Эйден кивнул и повернулся к Вулфу.

— Я претендую на свою самку.

Хоук смотрел на своего альфа.

— Я дал тебе время, в котором ты нуждался, Вулф. Джессика Рейнс моя самка. Я больше не собираюсь оставаться вдали от нее.

Вулф обменялся взглядом со своим заместителем, потом повернулся к Хоуку и коротко кивнул.

— Я ценю твое доверие ко мне, Хоук. Ты отказывал себе, в то время как другие нет, ты дал нам время, которое нам было нужно, чтобы найти ответы, вместо того чтобы дать ей ее свободу, положенную по закону. Твои действия говорят больше чем могут сказать слова верности, которые ты произнес перед Племенем.

— Моя верность принадлежала ей, взорвался Хоук. — Моя самка не была предательницей. Был только один способ это доказать. И это доказано. Теперь я возьму то, что принадлежит мне.

Она знала, что скоро вернется Хоук. Охранник, которого он оставил снаружи был мужчиной. Она заметила, еще до заключения, да и после, что вокруг нее редко увивались мужчины.

У нее были охранники-женщины. Ее доктором была женщина. Ее посетителями альфа-самки, Хоуп, или жена первого помощника — Фэйт. Иногда ее навещала Черити Ченс, но с тех пор, как родился ее сын Эйден, она больше не заходила.

Она увидела, как Рендж Ровер въехал на маленькую гравиевую дорожку напротив хижины, которую ей выделили, и из него вышел Хоук. Такой высокомерный, каким только может быть человек, красивый, как смертный грех, он стоял под падающим снегом. Не позволяя никому идти за ним или против него.

Он был неотъемлемой частью команды безопасности Убежища. Он был советником и главой безопасности на станции связи, где она работала полтора года назад. Он был надежным и честным, но с ним было не просто работать. Он не переносил дураков, и не думал дважды, перед тем как вышвырнуть кого-то, кто не отвечал стандартам.

Интересно, он по-прежнему отвечает за безопасность? — подумала она. Она поняла, что даже не имеет представления о том, чем он сейчас занимается.

Она видела, как он ездил по лагерю, останавливался, говорил с охраной, направлял их на разные территории или шутил с ними. И вдруг она осознала, что не видела улыбки на его лице с тех пор, как ее выпустили.

Он часто улыбался ей, когда она работала на охрану Стаи. Это были осторожные маленькие полуулыбки, как будто он не знал как выразить свои чувства в ответ на ее миленькие шуточки или на попытки флиртовать с ним.

Господи, она так сильно влюбилась в него, поняла она. За те месяцы, которые они провели, работая вместе, вместе обедая в маленьком саду позади охранного центра она безвозвратно влюбилась в него.

Он не целовал ее. Не прикасался к ней. Он был вежливый, галантный. Такого она еще ни к кому не чувствовала. Он был дорог ей больше жизни, и раны, которые она нанесла в их отношениях, были глубокими. И приносили боль им обоим.

Она, уже тогда, знала о зове самки. Было нетрудно узнать об этом, если работаешь рядом со Стаей. И она знала признаки этого. Это начиналось между ними. Нужен был всего лишь небольшой поцелуй, или легкое прикосновение, и между ними бы разгорелось пламя, словно пожар, вышедший из-под контроля, как говорила Фейт.

Фейт, Хоуп и Черити были с ней предельно честны в отношении зова самки. Несмотря на то, что ее называли предательницей, они никогда не отмалчивались, если она спрашивала их об этом.

Когда Хоук подошел к входной двери, она сложила руки на груди. Почему они были так честны с ней, если подозревали в предательстве?

Конечно, если ее осудили за преступление, это не значило, что мир сможет увидеть ситуацию с ее стороны. Здесь не было ни адвокатов, ни какой-либо защиты. Закон Стаи был предельно ясен. Соглашения, которые она подписала, были сложены из лаконичных кратких терминов. Она согласилась на наказание, если когда-нибудь предаст Стаю. И она подписала их, зная, что добровольно никогда не предаст их.

Она знала, что там есть этот маленький факт. Добровольно. Наркотики, которыми ее отец опоил ее давали ей небольшой выбор.

Дверь открылась, и поток высокомерия и целенаправленности ворвался внутрь, как и человек, которому они были присущи.

У него на плече была сумка. Отодвинув ее в сторону своей ручищей, он повернулся чтобы закрыть дверь на замок. Джессика склонила голову набок. Снова дары? С тех пор, как она вышла из тюрьмы, он посылал ей одежду, туфли, сапоги, пальто. Во время заключения он посылал ей еду из ее любимого фаст-фуда, а так же мягкую одежду, которая помогала ей согреться в камере, в которую ее посадили. Он постоянно присылал ей подарки. А это был первый раз, когда он принес что-то сам.