Ольга Резниченко - Враги

Вдруг замОк несколько раз щелкнул, и двинулись, зарычали гнетущие затворы. Еще немного — и тяжелая, железная дверь поддалась.

Я отчаянно сжалась в клубочек, рьяно силясь стать невидимкой. Стать незаметной. Исчезнуть.

Глупо. Тщетно. И не для нашей реальности грезы.

Пожилая женщина с тазиком в руках, и с огромным, махровым полотенцем через плечо, по-хозяйски стала вертеться у комода, готовясь, копошась как несушка, к какому-то важному для нее действу,

… при этом совершенно не обращая внимания на меня.

Долгие, долгие… минуты рассуждений, и наконец-то я решилась на самые главные…. но такие ошибочные слова:

— Помогите, прошу… Помогите…

(вдруг обернулась, застыла, взгляд в глаза — ждала продолжения та)

— … сбежать, — едва слышно прошептала я слова, что болезненным комом застряли в моем детском сознании, стали в горле как морской еж.

(долгие секунды рассуждений — и вдруг едко хмыкнула)

— Веди себя подобающе, слушайся Хозяина, и всё будет хорошо. Совсем скоро ко всему привыкнешь. И поди, может, понравится…

Резкие шаги… — и вдруг схватила меня за руку, потянула на себя — невольно поддалась, встала я, выпрямилась рядом с ней (всё не могу втолковать, что та хочет).

Ловкие, проворные движения — и стала усердно обтирать мое тело, вытирать пот, смывать грязь с кожи.

— Подойди ближе, — нервно рявкнула та, и дернула меня к тазику.

— Да не нужно меня мыть!

(раздраженно фыркнула я и тут же попыталась вырваться — тщетно; я была готова клясться — ее хватка была сильнее, чем у утопающего в предсмертной агонии)

— Не дергайся! — яростно вскрикнула та, и силой встряхнув мою руку (причиняя нарочно боль), тут же снова принялась за свое дело.

— А разве душ не проще принять?

— Чего? Какой еще душ?

… да, да. Это семейство еще жило теми устоями.

Мой Лорд оказался… невиданным консерватором (хотя признать существование электричества все же пришлось, что невероятно на него было не схоже).

…

— Веди себя с Хозяином, как подобает, и тогда… может, он тебя оставит в живых и сделает любимицей.

Эти слова были последними, что я услышала от нее в тот день. А вернее, за последующие несколько месяцев.

… небольшая, глиняная миска картофеля, кусок плохо прожаренной рыбы и ломтик хлеба.

Это всё, чем был богат этот дом. Иногда рыба сменялась на овощи, или кусок вареного мяса.

Знаете, иногда, когда я сбегала из дому, — и того не было. Так что… жаловаться Барби не смела…

И вот, вымытая, переодетая, накормленная Кукла ждала своего Господина.

Мне было страшно. Безумно страшно. Рассудок постоянно искал варианты, возможный исход такой встречи…. но ничего, ничего конкретного и более-менее приемлемого я не находила.

… попала в ловушку. И кто тому вина? Кто?

В этот миг я даже не знала, кого больше всего ненавижу: Лорда… или Берна.

Спустя несколько часов Лорд все же меня навестил. Ведя себя, как джентльмен (что было совсем дико, если сравнить с предыдущей нашей "встречей"), проявлял заботу и уважение.

(чушь! черт, еще буквально пару таких "свиданий" — и меня уже тошнило от его манерности…)

Привел к себе в спальню, усадил в дальнее кресло, как раз напротив себя…

… живо кинулся в сторону — подхватил со стойки скрипку.

Резкий шаг в центр комнаты — выпрямился, вытянулся, как истинный музыкант, АРТИСТ (перед зрителем), и было уже, подумала, что сейчас зазвучит музыка, но ошиблась…

… как-то нездорово, непривычно, изнеженно прижал тот свой инструмент к щеке, и неспешно, ласково провел по тонкой талии корпуса, словно по обнаженному телу любовницы, шаловливо перебирая пальцами, изучая все горбинки…

… в глазах его блестели, плясали черти — безумство, оно, буквально, так и перло из него…. пугая, шокируя меня до дрожи и заледенения конечностей…

— Вот она. Моя драгоценность, моя любовь, моя Богиня.

Понимаешь, Каролина, однажды…

— Оливия. Я — Оливия.

(несмело, едва слышно прошептала я)

— Нет. Теперь тебя будут звать Каролина. И запомни, — (его голос еще был нежен и ласков, в то время как в каждом звуке звучала жестокость и угроза, а глаза блестели от ярости). — Я ненавижу, когда меня перебивают.

(виновато опустила взгляд, а на устах застыло несмелое "простите")

— Так вот, однажды побывав в самой Мекке скрипачей, в Кремоне, я раз и навсегда влюбился…. стал пленником этой жестокой, холодной Королевны. Я стал ее рабом, а она — она лишь, когда вздумает…. одаривает меня своей добротой.