Ольга Резниченко - Враги

— Заткнул.

— ДЕБИЛ! ДА НЕ ТАК ЖЕ!!!

— А как??

— Я тебе, сука, по приезду покажу КАК. Ой, как покажу.

Тишина. Тишина установилась в салоне… отчего время этой поездки казалось нееевероятно долгим и резиновым. Я испуганно сжималась в калачик, сидя у их ног (на полу) и покорно молчала. Прикусить гордость, дерзость — и ждать. Настанет миг (безусловно, а как же иначе?), когда мы останемся наедине с этим уродом, с тем, что всю эту кашу заварил — и уж тут-то я ему устрою пекло.

Бог мой, только теперь понимаю, насколько я была глупа и недалека. Насколько это были мысли дурны и безрассудны.

По приезду, все так же обращаясь со мной, как с отбросами, за шкирку потащили, потарабанили из подвальных помещений куда-то наверх, и там закрыли в комнате. Нет, это не была ни камера пыток, ни даже место содержания "пленных". Самая обычная (кхм, убранная со вкусом, и не из дешевых вариантов) спаленка, именно она оказалась мне темницей.

Моя фантазия, как и ваша, наверняка, в этот миг… ой как бурно разгулялась. Причем дрейфила как от ужасных мыслей об грядущем групповом изнасиловании — к интимному сражению лишь нас двоих, этого красавчика (эээ, "уродца") и меня, несчастной…

Черт, отчего-то я несомненно считала, что расплата за мою дерзость будет носить "сексуальный" характер. Для меня это было — самое страшное, а потому… ничего хуже с этой обстановкой (спальней и мной, пленницей), больше не вязалось.

Но время тикало, и если бы не предательские спазмы желудка в позывах голода (которые явно приходят не позже суток), то точно бы поклялась, что прошла целая вечность.

…

Больше терпеть не было сил: я хотела и по естественным нуждам человека (попросту говоря, в туалет), так и по такой примитивной "причине" — как кушать.

В общем, что было духу — затарабанила, забарабанила руками в дверь, требуя внимания.

Вы полагаете, что я поступила как самая последняя дура? Самая недалекоглядная глупая, самоуверенная малолетка?

Так и есть. Отчего-то я всё больше и больше входила в (казалось бы, давно забытую) роль Барби

(при этом окончательно забыв желание убиться травкой и отрешиться от этого чертового мира)

… и требовала внимания, уважения и заботы.

Сейчас перебираю воспоминания, и…. стыдно, конечно, признаваться, но врать не буду. Что есть, то есть…

Запал, запал мне в душу этот "уродец",

и виделся тогда мне эдаким, дерзким, с бандитскими замашками, "Принцем", на черном джипе, который влюбился в меня с первого взгляда (то есть это уже произошло), и теперь, как только мы останемся наедине, все мои… льдины треснут и начнется… весна.

И мало того, именно этот человек затем разберется со всем окружающим меня миром, со всеми моими обидчиками… — и я наконец-то обрету… заслуженное счастье.

Но принц не спешил ни за весной, ни за обычной трапезой обычного, самого приземленного, насильника.

Сколько бы я не кричала, не билась головой, руками, ногами, попой об дверь — меня никто не слышал.

С каждым таким тщетным моим позывом… образ "Принца"… неустанно таял.

… И вот. Наконец-то. Замок щелкнул. Дверь дрогнула — и я застыла в шоке. Мужчина, лет так под шестьдесят, усталым взглядом окинул меня и вполне равнодушно спросил:

— Чего кричим?

— Я в туалет хочу. И кушать!

(обижено надула губы, будто передо мной застыл мой "Принц", черт его уже дери!)

— В туалет — свожу. А кушать — не обещаю. Только не шуми. У Господина прием, и он ненавидит, если кто-то нарушает четко спланированную, сотворенную им идиллию.

"У Господина прием, и он ненавидит, если кто-то нарушает четко спланированную, сотворенную им идиллию".

Эти слова назойливым эхом стояли, вторились в моей голове, когда я неспешно продвигалась за дворецким (так я определила роль этого незнакомого, флегматичного мужчины во всем этом цирке).

И вот, будучи уже совсем рассвирепелой, обозленной на "уродца"

(в большей части за то, что он ко мне, его трофею, так и не явился)… я просто не смогла не среагировать "правильно" на отпущенное в мою сторону "предостережение".

… и, как только мы спустились по лестнице, прошмыгнули ("мышей") мимо зала, где собрались все "благочестивые" гости, я застыла, как вкопанная.

Этот смех, эти шуточки, этот азарт, вызванный увлекательной игрой в покер, меня просто вывели окончательно из себя.

Резкий разворот, шаги туда, где…

— Эй, Вы куда?? Девушка, стойте. Не смейте!

Застыла, застыла я у входа в зал, заставляя, манипулируя, как еще никогда, мужскими взглядами, вниманием.