Вика Варлей: Вороны

Какая красивая песня! Мать нашла взглядом дочь, — та задумчиво смотрела то на счастливые парочки, сидевшие в обнимку неподалеку, то на разгорающийся костер. Сухие сучья потрескивали, рассыпая каскад красных огней к ее ногам. Пелагея пристальнее взглянула на дочь и поняла все без слов. Тоска по любви гложет сердце. Где ее судьба ходит? По каким тайным тропам? Пелагея вздохнула, — ей тоже было грустно. Сколько лет уже прошло в одиночестве. Лет, которые могли бы проходить иначе; в заботах о муже, где те долгие ночи, проведенные на мужнином плече… Она ведь еще совсем не старая, — могла бы и свою судьбу устроить. Вспомнились молодые годы, — как ее, совсем девчонку белокурую и длинноногую выдали замуж за страшного и чужого мужчину. Муж показался ей таким взрослым тогда! Как боялась она! Хотела из дому убежать в первую же брачную ночь. Пелагея весело хмыкнула над своей девичьей трусливостью и глупостью. Гораздо позже она научилась быть примерной хозяйкой, страстной любовницей. Женщиной, которая умеет вокруг себя создать не только вышитую умелыми руками красоту, сколько ажурное пространство тепла и покоя, — место, куда стремится и врастает корнями мужчина. Где он сейчас? Видит ли? Думает ли о ней? Придет день, и они вновь встретятся. Она посмотрела на звездное небо — среди предков душа его. Его предки достойные люди. Сильные и смелые. Никого не встречала она честнее и порядочнее мужа. Боги одарили ее таким человеком. Одарили и забрали… Недолго продлилось ее счастье. Как несправедлива жизнь! Осталась у нее только дочь, — ради нее мать постарается. Чтобы у нее, у кровиночки было все самое лучшее. Чтобы дочь не нуждалась ни в чем и была счастлива. Тогда и перед любимым мужем потом будет не стыдно и умирать не страшно…

На дворе прохладно, но безоблачно. Девушка накинула меховую безрукавку, на ноги одела теплые туфли. Украсила волосы красной лентой. Гардиния любила субботу, — в субботу, по обычаю, они топили купальню. В полдень мать уже откладывала домашние дела и готовилась к отдыху. Доставала полотенца, стелила новые простыни, тихо напевая. Вечером они сидели в родительских покоях и вышивали. Мать могла часами рассказывать обо всем на свете; о местах где побывала, о лесных чудищах и их проказах, о том как наказывают и милуют людей боги, любовные истории, истории из ее жизни… Иногда они доставали из сундуков содержимое и примеряли наряды.

Пелагея открыла дверцу шкафа.

— Знаешь, нет ничего лучше отвара крашеницы! Смотри, какое белье после нее чудесное. А запах какой!

Гардиния ткнула носом в наволочку. Перед тем, как идти стирать белье к ручью, они замачивали его в отваре травы. Белье становилось чистым, мягким и пахло приятно. Мать продолжала:

— А в соседнем селе используют какую-то другую травку. И одежка после нее другая. Я у Марии спрашивала, да ведь она молчит. Гляди ка какой секрет! А мне то что? И моя мать и моя бабка крашеницу использовали. Наверное, не глупее их были… Ты бы по воду сходила. Раза три сбегай — помыться нам хватит. Иди! Еще натопить надо успеть.

Пелагея спустилась вниз, прошла в комнаты, где располагалось ее настоящее царство — кладовые с запасами солений, варений, маринадов, трав, уставленными ровными рядами, шкафы с тканями, тесьмой. И наконец, попала в отделанную деревом и украшенную резьбой купальню. Пелагея присела на низкую скамью. Век бы отсюда не выходила! Сейчас вернется Гардиния, она разведет очаг и весь дом наполнится ни с чем не сравнимым запахом душистых листьев и домашнего мыла…

Девушка вышла на улицу. Как свежо! Вдалеке виднеется лес, откуда доносится шум. Лес всегда шумит, поет, и днем и ночью. Здесь же тихо, все еще спит. Высокая трава стоит, не шелохнувшись, словно тоже на нее опустилась сладкая дремота. Капельки росы звенят под лучами восходящего солнца. Гардиния не спеша направилась к колодцу, наслаждаясь погожим днем. Поставила ведра на край. Прислушалась. Затем настороженно оглянулась, что-то подсказывало, что она здесь не одна. Откуда опять этот неотвязный страх и предчувствие? Девушка сплюнула через плечо и поспешила обратно. Поставила ведра на крыльцо. Вернулась с полными ведрами во второй раз. Еще разок и можно отдыхать. Она легко добежала до ручья, опустила ведро в воду. За спиной раздался легкий шорох. Острое чувство, что за ней наблюдают, в который раз заставило тревожно оглянуться. Никого. Гардиния вздохнула, постаралась отогнать дурное с дум своих, зачерпнула воды… и тут же растерянно отступила назад. Перед ней стоял мужчина. Гардиния вздрогнула. Откуда он здесь?