Мэри Дэвидсон - Бессмертная и недооцененная

— Она живет с этой богатой негритянкой, — призналась Анти, — и они обе не замужем. Понимаете, что я имею ввиду?

Я стукнула себя по лбу. Негритянка! Кто же употребляет такие слова?

— Я и не знала, что я лесбиянка, — прокомментировала Джессика.

О господи, позволь мне еще раз умереть прямо сейчас!

— Антония, где ты оставила ребенка?

— Не было никакого ребенка.

— Нет, конечно, нет. Больше это тебя не касается. Но где же ты ее оставила?

— Она не плакала, когда я ее оставила, — продолжала бубнить Анти, — она была теплая, — у меня было… у меня было много полотенец и я могла их не жалеть. Но сначала я их положила в сушилку.

— Ну, конечно, ты так и сделала, ты же не чудовище.

— Это она чудовище!

— Да, она ужасна, так, где же ребенок?

— В сиротском приюте.

— Святого Павла, — прошептал Марк.

— Хорошо Антония, ты очень помогла нам.

— Да, и я стараюсь делать пожертвования в детский фонд, когда хожу в кино, — сказала она.

— О, это замечательно. А теперь ты не будешь ничего помнить.

— Да, я точно ничего не вспомню.

— Ты поднимешься наверх и приготовишься ко сну. А затем ты заснешь как младенец.

— Да, как младенец.

— Как младенец, которого ты бессердечно бросила, — сказал он, грубо отбрасывая ее руки.

— Жалкая женщина, — заметил Синклер, когда мы все вышли на улицу.

— Очень жалкая, — согласилась Тина. Она взглянула на меня уголком глаза. И это было также противно как и звучит, — тяжелый случай.

— У меня есть связи в сиротском приюте, — произнес Марк. Он хорошо подрожал Шерлоку Холмсу и меня это раздражало. — Готов поспорить, что мы сможем найти след этого ребенка. И готов поспорить, что я смогу добраться до медицинской карты Анти, тоже. Ну, или, по крайней мере, попытаюсь. Я могу попытаться.

— Зачем ты хочешь взглянуть на эти записи? — спросила я. Мы еще не были готовы сесть в машину, поэтому болтались на лужайке перед входом.

— Потому что ни у кого не случаются провалы в памяти если с ним все в порядке. Вы слышали ее. Сейчас она беременна, а минуту спустя она уже «проснулась» с плачущим ребенком. Итак… что же случилось за эти десять месяцев.

— Думаю, что я знаю, — тихо произнесла Тина.

— Тина, — произнес Синклер.

— Эрик, — ответила она. Она практически никогда не называла его по имени.

— Тина? — удивилась я. Она не выглядела такой взволнованной даже когда Ностро бросил нас в яму к демонам. Но тогда она была не так опытна. В том, как надо разговаривать.

— Эй, ты в порядке? Ты забыла перекусить?

Я заметила, что она сжала руки в замок, а затем, смотря на свои руки, она быстро и без запинок проговорила:

— Моя Королева, вы мне всегда нравились, но теперь я восхищаюсь вами, потому что вы не сошли с ума после того, как вас вырастила эта женщина.

— Аааа, — ответила я, едва не ухмыльнулась. — Это и сделало меня тем, кто я сейчас, Тина.

— Это правда, — сказал Синклнр, — просто чудо, что ты не стала более тщеславной, пустоголовой и невежественной.

— Спасибо, — проговорила я, а затем, — что?!

— Ух ты, — сказала Джессика, качая головой, — я слышала это собственными ушами и все равно не могу в это поверить. Эй, это слишком жестоко, даже для нее.

— Ужасно противно, — согласился Синклер.

— Ну, — Марк помедлил и макнул свое печенье в чай, пока оно до половины не опустилось в чашку, издав с тихим плеском.

Фууу! Никогда не могла понять, почему он пьет свои печенья вместо того, чтобы их есть.

— Я не большой поклонник отца Бетси и ее мачехи, но если в семье у Антонии уже происходили вещи подобного рода, психозы, ну, или что угодно, представьте, как она, должно быть, себя чувствует. В эту секунду она еще беременна, а через мгновенье оказывается, что она пропустила почти целый год.

Он покачал головой.

— Она, должно быть, напугана до чертиков.

— Любой был бы, — добавила я, но она особенно из-за истории ее семьи, — я заметила, что все на меня уставились. — Что? Я могу представить себя на ее месте, в ее башмаках другими словами. Ее жалких пластиковых башмаках. Я не люблю ее, и уж точно не считаю, что ей следовала оставлять мою малышку сестру в вестибюле больницы, но я все же как-то за нее переживаю.

— Хмммм, — протянула Джессика. Она ничего не ела и не пила, а просто сидела за столом вместе с нами, скрести на груди свои костлявые руки. — Послушай, Тина, ты говорила, что ты знаешь, что случилось за эти девять месяцев, о которых Анти и понятия не имеет.

Тина ничего не сказала. Наступил неловкий момент.