Элизабет Чандлер - Ангел-хранитель

— Я чувствую себя полным придурком, — заявил Тристан, выглядывая в ромбовидное стекло двери, отделявшей кухню от столовой Клуба выпускников колледжа.

Канделябры уже зажгли, столовый хрусталь проверили. На длинных столах в огромной кухне, где томились в ожидании Тристан и Гарри, выстроились ряды сияющих фруктов, овощей и hors d'oeuvres. Тристан понятия не имел о том, что это за hors d'oeuvres такие, с чем их едят и, самое интересное, как их подавать. Ладно, главное, чтобы эти хитрые французские штучки не посыпались с подноса вместе с бокалами для шампанского, а остальное уже неважно.

Гарри отважно сражался с запонками. Широкий кушак взятого напрокат смокинга на его талии постоянно развязывался, потому что липучка решительно отказывалась держаться. Лакированные туфли оказались ему чудовищно малы, да еще, за неимением лучшего, пришлось в последний момент зашнуровать их ярко-красными шнурками от кроссовок. В который раз за этот вечер Тристан подумал, что только настоящий друг мог пойти на такие муки ради него.

— Не забывай, тут платят неплохие деньги, — напомнил он Гарри. — А деньги нам очень понадобятся для соревнований Среднего Запада.

— Еще посмотрим, сколько останется этих денег после того, как с нас вычтут за ущерб, — проворчал Гарри.

— Все останется! — уверенно ответил Тристан. Неужели трудно обносить гостей подносами? Они с Гарри были пловцами. Превосходное спортивное чувство равновесия позволило им выдать себя за опытных официантов на собеседовании с представителем фирмы, обслуживавшей банкеты. Что и говорить, пустяковая работенка.

Взяв со стола серебряный поднос, Тристан придирчиво посмотрел на свое отражение.

— Я не просто чувствую себя идиотом, я и выгляжу, как полный идиот.

— Потому что ты и есть идиот, — сварливо ответил Гарри. — Только заруби себе на носу — я не такой дурак, чтобы поверить, будто ты ввязался в это дело ради денег для соревнований.

— Что ты хочешь этим сказать?

Гарри схватил стоявшую в углу швабру и поднял ее так, чтобы веревочные прядки упали ему на голову.

— Ах, Тристи, — пропищал он противным тоненьким голосом. — Какая приятная неожиданность встретить тебя на свадьбе моей мамочки!

— Заткнись, Гарри.

— Ах, Тристи, поставь свой поднос и потанцуй со мной! — Гарри сладко улыбнулся и затряс веревочной насадкой швабры.

— У нее совсем не такие волосы.

— Ах, Тристи, я поймала мамочкин букет невесты! Давай убежим вдвоем и поженимся!

— Я не собираюсь на ней жениться! Я просто хочу, чтобы она узнала о моем существовании. Хочу пригласить ее на свидание. Хотя бы один раз! Если я ей не нравлюсь, тогда… — Тристан небрежно пожал плечами, как будто самое страшное поражение в его жизни, о котором он боялся даже подумать, было всего лишь пустяком, который мог запросто забыться наутро.

— Ах, Тристи…

— Я сейчас надеру тебе…

Дверь кухни широко распахнулась.

— Джентльмены, — сухо объявил мсье Помпиду, — новобрачные и их гости прибыли и ждут обслуживания. Надеюсь, теперь фортуна улыбнется нам, и двое опытнейших garcons соблаговолят, прервав беседу, приступить к исполнению своих непосредственных обязанностей?

— Это был сарказм? — дослушав, уточнил Гарри. Тристан молча закатил глаза, и оба самозваных официанта послушно поплелись в банкетный зал.

Первые десять минут Тристан внимательно наблюдал за работой других, пытаясь запомнить, что нужно делать. Он знал, что девушкам и женщинам нравится его улыбка, поэтому использовал ее на полную катушку, особенно в тот щекотливый момент, когда икра вдруг вообразила себя живой рыбой и плюхнулась на колени пожилой дамы.

Обходя огромный банкетный зал, Тристан постоянно искал глазами Айви, и даже когда солидные пузатые мужчины, остановив его, принялись наполнять свои тарелки, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу и вертел головой. Двое гостей взяли у него с подноса бокалы и отошли, недовольно бурча себе под нос, но Тристан этого даже не заметил. Он думал только об Айви.

Что он ей скажет, если они столкнутся лицом к лицу? «Возьмите крабовых шариков»? Или лучше так: «Могу я предложить вам le bailee de crabbe ?

Да, так он точно произведет на нее впечатление!

Господи, в кого он превратился? С какой стати он, Тристан Каррутерс, портреты которого висят в шкафчиках у сотен девчонок (хорошо, пусть это преувеличение, но все-таки очень небольшое), должен производить впечатление на девушку, которая, насколько ему известно, совершенно не стремится украсить своим лицом ни его шкафчик, ни чей-либо еще?