Лиза Смит - Предчувствие

— О, ты убедишься, что в моем доме царит неформальная атмосфера, — сказал мистер Зетис и улыбнулся.

Они отъезжали все дальше от фиолетового здания института.

«Роб, — мысленно позвала Кейтлин и повторила с удвоенной силой: — Роб! Роб!»

В ответ до нее долетели только обрывки мыслей, она как будто слышала приглушенные голоса, но слов разобрать не могла.

«Габриель, помоги мне», — подумала Кейт, намеренно отвернувшись от него и глядя в окно лимузина.

Ей было страшно использовать телепатию в присутствии мистера Зетиса, но другого выбора не было. Она пыталась мыслью, как тараном, пробить стены Габриеля: «Надо сообщить ребятам, куда мы едем».

«Зачем?» — с убийственным безразличием поинтересовался Габриель.

«Потому что мы уезжаем с психом, который планирует неизвестно что с нами сделать, вот почему! Ты забыл о Марисоль? Просто помоги мне! Я не могу к ним пробиться!»

Габриель остался равнодушен к ее словам.

«Если бы он собирался отправить нас в кому, как Марисоль, то не повез бы в Сан-Франциско, — насмешливо ответил он. — И потом, все равно уже поздно. Мы слишком далеко отъехали».

Он был прав. Кейтлин неотрывно смотрела в окно, стараясь сидеть так, чтобы поза не выдавала ее напряжения.

«Никто тебя не приглашал, ты сама напросилась, — сказал Габриель, и в его словах не было ни намека на сочувствие, только холод и злость. — Не нравится — не ешь».

«Он меня ненавидит», — с тоской подумала Кейтлин и тоже окружила себя стенами.

У нее это получалось не так хорошо, как у Габриеля, но она старалась. В данный момент ей не хотелось иметь с ним ничего общего.

Темнело. Прохладный зимний вечер быстро вступал в права. Лимузин наматывал милю за милей на север, все дальше унося Кейт от Роба, ребят и института и приближая к чему-то неведомому.

Когда они въехали в Сан-Франциско, стало совсем темно и вспыхнула подсветка небоскребов. Почему-то город показался Кейтлин зловещим, может, потому что был таким красивым и привлекательным. Как будто его нарядили перед праздником. У нее возникло чувство, будто под симпатичным жизнерадостным фасадом что-то скрывается.

Они не стали останавливаться в городе. Лимузин направлялся в сторону холмов, украшенных нитями светящихся фонарей. Кейтлин поразилась, насколько быстро многоэтажные дома остались позади: теперь они двигались по тихим улочкам с частными домами. А потом расстояние между домами начало увеличиваться. Лимузин ехал через лес, и лишь изредка попадавшиеся на пути огни указывали на человеческое жилище. Они свернули на частную подъездную дорогу.

— Симпатичная хибара, — сказал Габриель, когда лимузин остановился напротив парадного входа в особняк.

Кейтлин не понравилась его интонация — слова прозвучали с издевкой, но в то же время бесстрастно и заговорщицки, словно мистер Зетис должен был оценить его шутку. Словно они сообщники и говорят на одном языке.

«А я нет», — подумала Кейтлин, но постаралась взять тот же тон, что и Габриель.

— Действительно, милый домик.

Мистер Зетис насмешливо посмотрел на нее из-под набрякших век.

— На сегодня все. Можешь отправляться домой, — бросил он шоферу, когда они вышли из машины.

У Кейтлин сердце разрывалось, когда она смотрела вслед уезжавшему лимузину. Не то чтобы она тосковала по шоферу, с которым прежде только здоровалась, просто он был единственной ниточкой, связывавшей ее с… нормальными людьми. Теперь она осталась наедине с мистером Зетисом и Габриелем, который, казалось, на дух ее не переносил.

— Как видите, я живу очень просто, — говорил мистер Зетис, поднимаясь по окруженной колоннами лестнице к двери. — Ни слуг, ни даже шофера, но я обхожусь.

Он открыл дверь, и два ротвейлера — Принц и Барон — радостно бросились ему навстречу. Мистер Зетис угомонил их одним взглядом. Псы успокоились, но, когда мистер Зетис повел гостей в дом, потрусили следом. Их присутствие не сделало Кейтлин ни счастливее, ни спокойнее.

Мистер Зетис снял пальто и повесил настойку. Под пальто на нем оказался безупречный, но, пожалуй, старомодный костюм.

«И запонки из чистого золота», — отметила Кейтлин.

Изнутри дом производил не меньшее впечатление, чем снаружи. Мрамор и стекло. Толстые мягкие ковры и сияющее полированное дерево. Высокие потолки. Множество привезенных из-за границы и, очевидно, дорогих гравюр и ваз. Кейт предполагала, что все они были произведениями искусства, но некоторые почему-то вызывали у нее отвращение.