Вера Чиркова - Доказательство любви

Четверо его спутников, все ниже склоняясь над краем ковра, смотрели вниз, явно намереваясь спрыгнуть на островок. А тот постепенно приближался, уже можно было рассмотреть в центре почти круглого осколка скалы выровненную чьими-то руками площадку. На ней проступал из-под слоя пыли контур выбитой в камне зловещей пентаграммы, освещенной вереницей черных свечей.

Никогда раньше Тодгеру не доводилось такие встречать, ни в книгах, ни в лаборатории учителя, ни в главной башне цитадели. И это могло означать лишь одно: ритуал настолько опасен и неуправляем, что совет темной цитадели запретил любое упоминание о нем и уничтожил все источники, когда-либо описывающие страшные детали способа, пробуждающего неведомое действо. Но сейчас пентаграмма была активирована и вместе с жуткой тьмой, окружавшей островок, ждала жертв, которые и сами уже стремились к ней, всеми силами ускоряя спуск ковра.

Тодгер на миг представил, какую картину через минуту увидят стоящие на балконе пленницы, и неудержимый, яростный гнев затопил его душу, срывая все запреты и рассыпая в прах правила осторожности. Не позволить врагу насладиться легкой победой и избавить девушек от страданий – вот все, чего страстно желала сейчас вся его сущность.

Рандолиз даже отшатнулся, увидев вновь метнувшиеся к нему стремительные зеленые смерчи, подставил ладони, спешно создавая новые защитные щиты. И не сразу заметил, как несколько зеленых щупалец жадно обвили почти подчиненных им магистров. Первым встрепенулся Изрельс, помотал головой, сбрасывая наваждение, неверяще оглянулся и обнаружил рядом склонившегося над краем ковра Даурбея. С другой стороны в такой же позе замерли Кадерн с помощником, и только Тод стоял посредине, широко расставив ноги и подняв кверху руки.

Его волосы, потерявшие где-то шнурок, черными крыльями развевались вокруг головы, с макушки взмывали к врагу зеленые плети и осыпались яркими искрами, отсекаемые плотными щитами.

Мгновенно уяснив смысл происходящего, магистр страшно скрипнул зубами и включился в битву. Первым делом отступил от края и нарастил ковру высокие, в человеческий рост, борта, потом потянул его вверх, подальше от страшного островка. Вот это Рандолиз рассмотрел и не остался в долгу – швырнул в строптивцев пару колючих, багровых от жара молний.

Вовремя заметивший отсвет Изрельс успел активировать непроницаемый для огня щит, и они, отразившись от его поверхности, пошли гулять рикошетом по всей пещере. Одна в конце концов потерялась в какой-то нише, откуда вылетел черный клуб дыма от моментально сгоревшей мебели, а вторая ударила в потолок. Оттуда тотчас посыпались камни и песок, но попали не в магов, прикрытых щитами, а в черную жидкость. Она вмиг ожила, но не так, как волнуется расходящаяся кругами вода, а словно масло – поднимаясь ленивыми, тягучими всплесками, нехотя оседавшими назад.

– Проклятье, – с ненавистью прорычал провожавший камни взглядом магистр, расширил щиты и поднял выше, мигом осознав, чем им всем грозит пробуждение спящей в канавке силы.

– Что за… – очнулся наконец Кадерн, и одновременно поднял голову Даурбей.

– Помогайте! – крикнул Изрельс. – Укрепляйте щиты! Даур, поднимай ковер выше!

В ответ на этот крик с потолка снова сорвалось несколько камней, они отскочили от щитов, угрожающе застучали по стенам, балкончикам и нишам.

– Осторожно, – прошипел Кадерн, своими заклинаниями укрепляя щиты и заворачивая вверх их края. – Мальгис, очнись! Начинай добавлять плетений, этот потолок едва держится.

В подтверждение его слов сверху посыпались новые глыбы, на этот раз более крупные, увлекая за собой россыпь мелких обломков.

– Вам суждено сдохнуть здесь, значит, сдохнете, – с ненавистью шипел Рандолиз, хотя и с трудом, но сумевший отразить новую атаку Тода.

Теперь негодяй срочно опутывал себя многослойными щитами всех видов, и вокруг него то вились языки призрачного пламени, то струилась вода, то поблескивал лед. Но и зеленые змеи не сдавались: проникали за щиты, осыпались злыми искрами, тлели ядовитыми угольками, просачивались тонкими нитями и густели по мере того, как накапливали силу.

– Никогда не прощу… – жутко скрежетал зубами побледневший придворный маг лирского короля, посылая вверх все новые волны своей ненависти.

Друзья, наконец-то вставшие рядом с Тодом плечом к плечу, старались сделать все возможное, чтобы поддержать его, отлично понимая, как бессильны против черного мага обычные, даже самые мощные заклинания. Тому, чей больной величием разум готов на все ради неслыханного могущества, помогает призванная им из темных миров голодная мгла, давая за жертвенные приношения почти неиссякаемый источник силы.