Лорен Кейт: Страсть

— Посмотри. — сказал Даниель, изящно вытянув свою шею. — Луна.

Шар казался достаточно близко и достаточно большим для Люси, чтобы прикоснуться.

Они рассекали воздух практически бесшумно. Люс глубоко вздохнула и с удивлением широко раскрыла глаза. Она знала этот воздух! Это был особенный, соленый, океанский бриз набережной Джорджии. Она была… дома. Слезы жалили ее глаза, как только она подумала о маме с папой, и о ее собаке, Эндрю. Как долго для них она отсутствовала? Что будет, когда она вернется?

— Мы возвращаемся домой? — спросила она.

— Сначала сон, — сказал Даниэль. — Ты отсутствовала всего несколько часов, столько твои родители волнуются. Там уже почти что полночь. Утром мы вернемся, но первым делом ты отдохнешь.

Даниэл был прав: Ей нужно было отдохнуть сейчас и увидеться с ними утром. Но если он нес ее не к ней домой, то куда они направлялись?

Они приблизились к линии деревьев. Узкие верхушки сосен болтались на ветру, и пустынные песчанные берега сверкали, когда они пролетали. Они приближались к небольшому острову недалеко от побережья. Тайби. Она бывала здесь много раз, когда была маленькой.

И всего раз, совсем недавно… в небольшой хижине с остроконечной крышей и с трубой, из которой выходил дым. Красная дверь с оконной панелью, окрашенной солью. Окно небольшого чердака. Все выглядило знакомым, но Люс так устала и побывала в стольких местах совсем недавно, что когда она ступила на мягкую, илистую землю, она узнала хижину, в которой она оставалась сразу после того, как покинула Меч и Крест.

После того, как Даниэль первый рассказал ей об их прошлых жизнях, после ужасного боя на кладбище, после того, как мисс София превратилась в зло и Пенн была убита, и все ангелы рассказали Люс, что ее жизнь была в опасности, она проспала здесь одна целых три безумных дня.

— Мы можем отдохнуть здесь, — сказал Даниэль. — Это безопасное место для падших. У нас есть несколько десятков таких мест по всему миру.

Она должна была быть взволнована от возможности провести целую ночь с Даниэлем, но что-то ее напрягало.

— Мне нужно сказать тебе кое-что. — Она указала ему на тропинку. Сова закричала с сосны, и вода заплескалась вдоль берега, но иначе темный остров был спокоен.

— Я знаю.

— Ты знаешь?

— Я видел, — глаза Даниэля окрасились в темно-серый. — Он обмановал тебя, верно?

— Да! — заплакала Люс, сгорая от стыда.

— Как долго он был рядом с тобой? — Даниэль задергался, словно пытаясь подавить в себе ревность.

— Долго, — вздрогунла Люс. — Но станет только хуже. Он планирует что-то ужасное.

— Он всегда планирует что-то ужасное, — пробормотал Даниэль.

— Нет, это было что-то важное. — Она шагнула в объятия Даниэля и прижалась руками к его груди. — Он сказал мне, что хочет все стереть.

Даниэль крепче сжал ее талию. — Что он сказал?

— Я ничего не поняла. Он сказал, что собирается вернутся к месту Падения, чтобы открыть Предвестник и забрать всех ангелов с собой с того момента в настоящее. Он сказал, что собирается…

— Стереть промежуточное время. Стереть наше существование, — хрипло сказал Даниэль.

— Да.

— Нет. — Он взял ее за руку и потянул к хижине. — Они должно быть следят за нами. София. Изгои. Кто угодно. Заходи внутрь, там безопасно. Ты должна рассказать мне все, что он говорил, Люси, все.

Даниэль практически разорвал красную деревянную дверь хижины, закрывая задвижку за собой. Спустя мгновение, до того еще как они успели что-либо сделать, пара рук схватила Люс и Даниэля в большие объятия.

— Вы целы, — сорвался голос с облегчением.

Кэм. Люс повернула голову, чтобы увидеть демона в черном, словно в форме, которую они носили в Мече и Кресте. Его огромные крылья были убраны за плечи. Они излучали искры света, отображаясь на стенах. Его кожа была бледной, и выглядел он изможденным; его глаза выделялись словно изумруды.

— Мы вернулись, — осторожно сказал Даниэл, хлопая Кэма по плечу. — Но я бы не сказал, что мы в безопасности.

Кэм осторожно оглядел Люси. Почему он здесь? Почему Даниэль рад видеть его?

Даниэль привел Люс к плетеному креслу-качалке рядом с камином, и жестом предложил сесть. Она рухнула в кресло, а он сел на подлокотник и обнял ее за спину.

Хижина была такой же, какой она ее и запомнила: теплой и сухой, и пахла корицей. Узкая кровать, на которой она спала, была аккуратна застелена. Здесь была узкая деревянная лестница, которая вела на небольшой чердак, который выходил в большую комнату. Зеленая лампа по-прежнему висела на балке.