Лорен Кейт: Страсть

Он прибыл в тот миг, в момент после предательства Люцифера, но до Падения.

Приближался великий раскол, во время которого некоторые выберут сторону Небес, а некоторые свяжут себя с Адом, когда Люцифер, на их глазах, превратиться в Сатану, и Великий Рука Трона сметет легионы с поверхности неба и отправит их в падение.

Он приблизился к Лугу. Гармоничная нота становилась всё громче, как хоровое пение ангелов. Луг сиял из-за того, что на нем собралось столько ярких душ. Его прошлое я должно быть там; все были там. Вокруг было слишком ярко, и Даниэль не мог видеть ясно, но его память говорила ему, что Люциферу было разрешено провести суд с его перемещенного серебряного алтаря на дальнем конце Луга, в прямой оппозиции — хотя не так высоко — к Трону. Другие ангелы собрались перед Троном, в центре Луга.

Это было поименное голосование, последний момент единства перед тем, как Небо потеряло половину своих душ. В то же время Даниэль удивлялся, почему Трон позволил этому голосованию произойти. Разве тот, кто обладал властью над всем, думал, что обращение Люцифера к ангелам закончится только чистым унижением? Как Трон мог так ошибаться?

Габби все еще говорила о поименном голосовании с потрясающей ясностью. Даниэль помнил немногое из этого — кроме мягкого прикосновения единственного крыла, обращающегося к нему в солидарности. Прикосновение, которое сказало ему: Ты не одинок.

Сможет ли он рассмотреть то крыло теперь?

Возможно, был способ подойти к перекличке по-другому, так, чтобы проклятие, которое наложили на них позже, не ударило так сильно. С дрожью, которая прошла по его телу, Даниэль понял, что мог превратить эту ловушку в возможность.

Конечно! Кто-то мог переделать проклятие так, чтобы был выход для Люсинды. Все время, когда он мчался за ней, Даниэль предполагал, что, должно быть, сама Люсинда могла переделать проклятие. Что где-нибудь в ее беспечном полете назад во времени, она могла открыть лазейку. Но возможно… возможно все время это был Даниэль.

Он был здесь и сейчас. Он мог сделать это. В некотором смысле он, должно быть, уже сделал это. Да, он преследовал его последствия в течение тысячелетий, через которые он путешествовал, чтобы оказаться здесь. То, что он сделал здесь и сейчас, в самом начале, будет отражаться в каждой из его жизней. Наконец, происходящее начало приобретать смысл.

Он был здесь, чтобы смягчить проклятие, позволить Люсинде жить и путешествовать в ее прошлом — это, должно быть, началось здесь. И это должно было начаться вместе с Даниэлем.

Он опустился на равнину облаков, окантовываясь вдоль светящейся границы. Там были сотни ангелов, тысячи, наполняющие всё блестящим беспокойством. Свет был изумительным, когда он проскользнул в толпу. Никто не заметил его Анахронизм; напряжение и страх ангелов были слишком яркими.

— Время пришло, Люцифер, — его Голос говорил от Трона. Этот голос подарил Даниэлю бессмертие, и всё, что пришло с ним. — Это на самом деле твоё желание?

— Не только мое, но и поддерживающих меня ангелов, — сказал Люцифер. — Добрая воля заслужена всеми, не только смертными мужчинами и женщинами, которых мы наблюдаем сверху. — Люцифер обратился теперь к ангелам, светясь более ярко, чем утренняя звезда. — Линия проведена на облаках Луга. Теперь вы все свободны в выборе.

Первый небесный писец стоял у основания Трона в сиянии света и начал называть имена. Это началось с занимающего самое низкое место ангела, семь тысяч восемьсот двенадцатого сына Небес.

— Гелиель, — назвал писец, — последний из двадцати восьми ангелов, которые управляют лунными домами.

Вот так это и началось.

Писец держал текущее число в переливчатом небе, как Чабриел, ангел второго часа ночи, выбрал Люцифера, а Тиль, ангел северного ветра, выбрал Небеса, наряду с Падиелем, одним из опекунов родов, и Гадалом, ангелом, связанным с волшебными обрядами для больных. Некоторые из ангелов говорили долгие обращения, некоторые из них едва сказали слово; Даниэль следил за числом. Он был в поисках своего прежнего я, и кроме того, он уже знал, как это закончилось.

Он пробирался через поле ангелов, благодарный за время, которое понадобилось, чтобы все проголосовали. Он должен был найти своё прошлое до того, как он выйдет из толпы и скажет наивные слова, за которые он платит до сих пор.

На Лугу был переполох — шепот и мигание света, ворчание низкого голоса. Даниэль не слышал названное имя, не видел всплывшего ангела, заявившего о своем выборе. Он толкался через души перед ним, чтобы сделать лучший обзор.