Ольга Шерстобитова - Ветер самоцветов, или Не влюбляйтесь в фейри

— Потому что ты думал, будто я к тебе не испытываю никаких чувств! — возмутилась я.

Мы снова замолчали, не сводя глаз друг с друга. Разговор шел по кругу. Это понимали оба, но эмоции усмирить не получалось, посмотреть на ситуацию глазами другого пока тоже не выходило.

— Я к твоей бабуле отправился свататься, — вдруг сознался Даниэль.

— Что? Когда? И меня не спросил?

— Да сразу же, как понял, что бороться с любовью бесполезно.

— Тот веник из роз…

— Ты ревнуешь? — удивился он, улыбаясь.

Кивнула, краснея.

— В этом мире мужчина идет свататься к тому, кто за избранницу отвечает. На тот момент это была твоя бабушка Аглая, а теперь еще и Дерой. Но тот даст согласие, если ты захочешь. Неволить никто не будет.

— То есть ты был у моей бабушки? — снова переспросила я.

— Да. Мы поговорили.

Дан поморщился, потер скулу. Похоже, поговорили они не очень приятно. Бабушка Аглая наверняка отказала. Или нет?

— Твоя милая и чудесная бабуля выдвинула мне два великолепных условия.

— Какие?

— Не признаваться тебе в любви и не допускать между нами близости.

Я захлопала глазами, ощущая себя совой.

— Она сказала, твое сердце и так разбито. И что даже если я тебя уговорю, мы станем парой, мужем и женой, счастья это не принесет. Если первая признаешься ты… Значит, боль и тоска тебя отпустили, ты готова жить дальше. И уже сама выбрала. А я свободен в действиях.

Ну… бабуля! Достойных слов для описания ситуации у меня не было.

— Я не знал, что делать. Решил добиваться тебя всеми доступными способами. Окружал заботой, давал защиту, расчесывал волосы, чтобы закрепить связь. Инга, прости… Я никогда и ни в чем не хотел тебя обманывать, но и прямо сказать о своих чувствах не мог. Должна была ты. На меня твоя… — Дан чуть замялся, явно сдерживая ругательство, которое рвалось с языка, — бабушка чары наложила. Даже пожелай я — не смог бы признаться тебе в любви. И надеялся, ты сама догадаешься. Все же вокруг — мои родители, преподаватели, просто окружающие — видели, как я сгораю от любви к тебе. Ни у кого и сомнений не возникло в силе моих чувств. Даже у Ричарда. Он просто играл. А я был вынужден искать причины, чтобы убеждать тебя оставаться рядом. Не имел права держать в клетке, но и отпустить не мог. Снова лгал…

— И от этого у тебя потяжелели крылья?

— Я почти не могу летать. Но сейчас…

Дан посмотрел на меня, я — на него. Вдохнул, и тут же за спиной моего фейри вспыхнули два белоснежных крыла. Они переливались, сверкали зелеными и золотистыми искорками, сияли. И отвести от них глаза не получалось.

Потянулась, потрогала, отчего Дан тут же замер и расслабился.

— Похожи на птичьи, хотя я всегда думала, что у фейри крылья, как у стрекоз, — заметила я.

— Ты невозможна, знаешь об этом?

Кивнула.

Волшебные крылья исчезли, мы снова посмотрели друг другу в глаза. Кажется, между нами стало гораздо меньше тайн.

— А ты еще и совсем другой оказалась, — пожаловался фейри, целуя мое запястье. — Мои ухаживания в штыки воспринимала! Пока я разобрался, что к чему… Пресветлые боги! Как же я тебя люблю, мотылек.

Дан снова начал меня целовать. Я отозвалась, теряя голову.

— Я с ума сходил, словно огонь пил, когда тебя видел, а напиться не мог.

Его руки как-то бесстыдно и жадно ласкали меня всю. Нить реальности терялась, и я могла только стонать в ответ.

— Ночами приходил к тебе в Академию, смотрел на тебя, спящую…

Уже знаю. Очередной поцелуй вышел безумно сладким.

— А когда понял, что ты камень из Ветра самоцветов отдала, чтобы мне жизнь спасти… Только тогда осознал, что ты меня любишь.

— Дан… Мне сейчас тебя прибить хочется.

Но вместо этого прижалась сильнее.

— Хотя я видел, что изумруд в моем кольце восстановился. Значит, суженую встретил. Но в это так трудно поверить! И с ума сходил от того, что ты можешь променять меня на другого мужчину. Или просто пожелать вернуться домой.

Поцелуи стали жарче, объятья крепче, я стонала в его руках, словно впервые осознала, как сильно люблю этого невероятного мужчину. Неидеального. Вспыльчивого и холодного. Верного и нежного. Вот как сейчас, когда его губы скользят по моей щеке.

Дан вдруг отпустил меня, выдохнул, на мгновение зажмурился, восстанавливая дыхание. Тут же опустился на колени, сбивая меня с толку. Я-то по-прежнему сидела на столе — единственной уцелевшей в этом погроме мебели.

— Дан…

— Тш-ш…

Его руки погладили мои ноги, а потом этот ненормальный мужчина стал покрывать их поцелуями.