Андрей Буторин: ИМЯ ДЛЯ НЕРОЖДЕННОЙ - Потусторонняя гостья

Заснул он на сей раз тоже сразу, тревожными сновидениями не мучался, так что и встал утром бодрым, хорошо отдохнувшим и в прекрасном настроении. Радовало и то, что ехать оставалось часа четыре, – может, чуть больше.

Олег взял пакет с туалетными принадлежностями, перекинул через плечо полотенце и пошел умываться. К сожалению, подобное желание посетило не его одного. В коридоре возле туалета выстроилась очередь из пяти человек. Олег встал в ее хвост, дождался, пока не займут за ним, а потом, сказав, что отойдет покурить, вышел в тамбур. Курить он, разумеется, не собирался и крамольные желания позапрошлой ночи вспоминал со стыдом. Сейчас он просто хотел постоять в прохладном тамбуре, чтобы скорее развеяться ото сна. Тем более, тамбур был пуст, в нем даже не пахло табачным дымом – видимо, заядлые курильщики еще не проснулись.

И тут ручка двери, ведущей в вагон, повернулась. Олег скривился: ну вот, накаркал!.. Он собрался уже вернуться в «туалетную» очередь, но когда увидел, кто вошел в тамбур, невольно замер. Это была девушка. Казалось бы, девушка как девушка – невысокая, худенькая, с короткими и пушистыми белыми волосами, словно шапочка одуванчика. Платье на ней тоже было белое и какое-то странное… Его фасон был не только не модным, но и явно не современным, хотя в вопросах женской моды Олег и не являлся большим знатоком. Да еще и этот странный цвет… Свадьба, больница, похороны – почему-то именно эти три определения ассоциативно возникли в его голове. Он нервно усмехнулся, вспомнив, чем закончилась собственная свадьба, точнее, ее последствия, три года назад. Не похоронами, слава богу, но вещью, ненамного приятней…

Впрочем, встретившись с девушкой взглядами, усмехаться Олег перестал сразу. На него смотрели большие, небесно-голубые, но совершенно пустые глаза, словно небо, отраженное в них, накрыло и сознание их обладательницы. Содрогнувшись, он сразу же понял, кто стоит перед ним. Это была она – таинственная незнакомка из первого купе, дочь Валерия Анатольевича! Лицо ее было, пожалуй, красивым, но настолько бледным, что его красота казалась даже уродливый. Да еще эти мертвые холодные глаза!..

Сказать, что Олег почувствовал себя неуютно, было бы слишком мягко. Ему стало по-настоящему страшно. Холодная струйка пота пробежала между лопаток. И ее неживой холод объял вдруг все тело Олега. А застывший в глазах девушки голубой лед словно стал катализатором, и Олег буквально почувствовал, что и сам становится ледяной глыбой. Он, не в силах отвести взгляд от той, что по-прежнему, не отрываясь, смотрела на него, попятился к двери. Нащупав за спиной ручку, он собрался надавить на нее дрожавшей рукой, когда девушка спросила:

– Как тебя зовут?

Странно, но голос у нее оказался теплым. Интонация его тоже была вполне обычной, выражающей дружелюбное любопытство, желание познакомиться… Правда, вот так, напрямик, воспитанные девушки это обычно не делают. А при столь интеллигентных родителях она просто не могла быть невоспитанной, это Олег понимал. Впрочем, девушка, скорее всего была душевнобольной, это он тоже помнил. Поэтому, стараясь справиться с прыгающими губами, как можно спокойней ответил:

– Олег. – И, сам не зная зачем, спросил: – А вас?

– Меня? Не помню. Никак. А зачем тебе?

– Ну-у… – сглотнул Олег. – Вы же спросили меня…

– Не зови меня «вы»! Я – одна. – Глаза девушки по-прежнему оставались пустыми, только теперь к их небесному холоду добавилась совсем неземная темнота. Казалось, что это два бездонных колодца в потустороннюю жуть.

– Х-хорошо, – закивал Олег, судорожно стиснув дверную ручку. – Я п-пойду… Извините… Рад был… п-познакомиться…

– Не рад, – сказала незнакомка и впервые на ее лице промелькнуло что-то, похожее на отражение чувств. – Я вижу. Не уходи. Поговори. Скажи, какая я?

– Вы… то есть ты, – промямлил Олег, по-прежнему подпирая спиной дверь и не выпуская из потной ладони ее ручку, – красивая… Да, очень красивая.

– Тогда поцелуй меня! – шагнула к нему девушка и подняла белое лицо, полуоткрыв бескровные губы.

Вот теперь Олег почувствовал себя по-настоящему плохо. Он даже не мог открыть дверь – та открывалась в сторону тамбура, и ему пришлось бы сначала шагнуть вперед, но там стояла безумная с глазами-дырами, даже коснуться которой казалось ему невозможным. Он был почему-то уверен – дотронется до нее, и его тут же засосет в эти бездонные ледяные колодцы, откуда уже никогда не найти выхода.