Марина Дечко - Скрываясь в объятиях тьмы…

- А у нее остренький язычок, - архидемон вновь обернулся к Марку, а затем, со злостью в голосе, проговорил: - не тяни долго. Она начинает надоедать.

Марк ничего не ответил, лишь кивнув ему в ответ.

- Что ж, - обратился Карниван снова к Хранительнице, все еще испытующе глядя на меня, - ты можешь подойти ближе, чтобы узнать, жива ли она. Проверь – и покончим с этим. Мне надоело торчать посреди поля. С вами скучно, - он надменно отошел от меня и снова приблизился к телу несчастной.

Хранительница подошла к Оле и присела рядом, легонько проведя рукой по волосам, спутанным от долгих мучений. Смахнув челку со лба девушки, она коснулась ее век, и тут же сказала:

- Она жива, но состояние нестабильно, – и, махнув рукою в нашу сторону, проговорила: - Виктор, Адрианна, помогите ей.

Другого приглашения не требовалось. Мы тут же приблизились к телу Ольги, и Виктор поднял ее на руки. Она оказалась так слаба, что даже не почувствовала его прикосновения. Веки девушки были по-прежнему плотно сжаты, словно она боялась открыть глаза и вновь увидеть то, что было перед ними все это время: своих мучителей.

Я взяла ее слабую, бледную руку, безвольно висевшую в воздухе, и положила ей на талию. Мне хотелось укрыть Олю чем-то, чтобы та не замерзла, но рядом как назло не оказалось ничего подходящего.

«Главное, что скоро все закончится», - сказала я сама себе, и, глянув на Марка в последний раз, повернулась, чтобы уйти. Я думала, что этот взгляд – все, что останется у меня от него, но он… не был прощальным. Нет! В нем таилось странное напряжение, которого мне пока не удавалось понять. Я чувствовала лишь одно: что-то должно было произойти!

Мои глаза стали искать источник угрозы, но терялись в этих нечеловеческих лицах, взирающих на меня провалами Тьмы. И тут, столкнувшись взглядом с очередным демоном, я осознала, что начала безрезультатно блуждать по кругу – мы с инкубом опять смотрели друг на друга.

Тем временем Хранительница протянула руку, на которой лежал кристалл, и Карниван легко принял тот в свои ладони. Демоны, окружавшие его со всех сторон, стали исчезать, но Марк по-прежнему оставался здесь. И его взгляд…

Я не понимала: сделка окончена, порождения тьмы уходят туда, откуда пришли - что же тогда?

Марк отвел взгляд, и исчез, оставив после себя легкую дымку. Я проследила глазами за тем, на кого он указывал, и так и замерла, пораженная: Карниван, сделав рывок в сторону Хранительницы, сомкнул ладони вокруг ее горла и быстрым, но неестественным движением, заставили ее глаза остановиться. До ушей долетел хруст сломанного позвоночника, навсегда врезавшийся в мою память.

Всего миг – и сильнейшей из Одаренных больше нет. Карниван исчез так же быстро, как и остальные, оставив ошеломленных людей стоять посреди поля, не понимая, что произошло.

Как в замедленно съемке, безжизненное тело Хранительницы стало медленно оседать на землю, пока не нашло там свой покой. Я бросилась к ней, желая помочь, но это было не в моих силах. Слезы горечи и обиды брызнули из глаз, мешая видеть, но я протянула к ней свои руки, стараясь удержать жизнь, покидающую тело.

Находясь будто в полумраке, я не слышала, как кричала ее имя – это мне потом рассказал Виктор. Я трясла ее за руки, но все было напрасно.

Спустя минуту подоспели и другие, однако они оказались такими же бессильными, как и я. Вокруг, как во время пленения Агратиона, собрались все те, кто слушал ее при жизни, но сейчас она не отдавала указаний - теперь уста Хранительницы были запечатаны навеки.

Я не верила в происходящее. Как это случилось? Как могла погибнуть такой нелепой смертью та, которая была сильнее всех остальных из нас? Разум не находил ответа, как не было его и у тех, кто окружал меня.

Чьи-то руки помогли встать, и я на непослушных ногах попыталась сделать шаг. Но у меня ничего не вышло.

Не понимая, что со мной творится, я бросила взгляд на ноги, но он не достиг их, остановившись на животе. Точнее, на блузке, которая его закрывала. Посреди нее, алым пятном, быстро бегущим в стороны, растекалась кровь. Я вначале даже не поняла, но затем…

Тело пронзила резкая боль, заставившая меня вскрикнуть. Ноги подкосились, и я рухнула на землю, согнувшись от резких спазмов. Боль оказалась такой сильной, что мешала мне мыслить. Она застилала мозг пеленой забвенья, в которое я бросилась с головой, лишь бы не чувствовать того, что происходило с моим телом.

В уме пробежали слова простенькой песенки, всплывшей откуда-то из детства, и я отключилась.