Ольга Юнязова - Охота на ведьм

— …Я просто не подвергала критике те образы, которые сами собой всплывали из памяти. Я их не сортировала на то, что помню, и то, что придумываю. Я как бы приняла за аксиому: все, что придет в голову в момент пребывания в состоянии погружения в проблему, так или иначе имеет к ней отношение.

Поблагодарив за напоминание, Александр еще раз взглянул на свой страх. И вдруг яркое воспоминание из детства всплыло в памяти.

Однажды, когда они с ребятами ходили за грибами, он не заметил растянутую между деревьями паутину и вляпался в липкую трескучую западню. Это было ужасно! До самого вечера он отклеивал от лица щекочущие нити. И еще несколько дней потом казалось, что по голове ползает оставшийся бездомным паук. До сих пор это воспоминание вызывает у него брезгливую дрожь.

Кто-то из пацанов тогда поделился с ним опытом, как ходить по лесу с палкой и проверять безопасность пути. Сбив две-три паутины, Саня почувствовал угрызения совести. Сначала с ними можно было мириться, но с каждой «победой над природой» они усиливались и вскоре превзошли даже тот ужас, который он испытал, попавшись в белесую сеть. Остановившись перед очередной «растяжкой», он долго рассматривал хитросплетение блестящих нитей, восхищаясь ювелирной работой уродливого членистоногого крестоносца. Но кажется, дело было даже не в красоте произведения. Ему было стыдно. Стыдно, что ради своего секундного удобства он уничтожает многодневный труд, который для паука является и смыслом жизни, и средством к существованию.

Было стыдно… но перед кем? Все мальчишки, не задумываясь, сметали на своем пути эти невидимые препятствия. И только ему было нестерпимо жаль ткачей-тружеников, несмотря на то что они вызывали у него брезгливый страх.

Тогда он так и не успел разобраться с этим противоречивым чувством. Сзади подошел кто-то из ребят и вывел его из задумчивости, с треском собрав на палку лучистую спираль паутины.

— Ты чего тут уснул? — возмутился он. — Мы тебя потеряли! Кричим, кричим, а ты тут паука гипнотизируешь! Или он тебя? — насмешливо предположил «спаситель».

Саня не рискнул поделиться с товарищем своими душевными метаниями, более того, испугался, что его заподозрят в сочувствии к восьминогим тварям. И, маскируя свою «душевную слабость», больше от самого себя, чем от товарищей, он взял палку и с удвоенным рвением начал разорять крестоносцев, стараясь игнорировать боль, которой отзывался в душе беспомощный треск рвущихся лесных нервов.

Эта боль оживила еще одно воспоминание, от которого сдавило горло и выступили слезы. Александр закрыл глаза, и колени его подкосились. Он вспомнил, как подорвался на мине его боевой товарищ. И некогда было даже оправиться от того кошмара, что внезапно предстал перед взором. Он взвалил на плечо оторванную ногу, чтобы хоть что-то отправить на родину. Остальное пришлось оставить на съедение стервятникам.

«Как ты мог ее не заметить? Ну, как ты мог?» — повторял он, обращаясь к погибшему другу.

Боль в груди усилилась. Александр знал, что усыпить эти страшные воспоминания можно только водкой. Но неужели нет другого способа? Утерев слезы, он поднял глаза вверх, где посреди сверкающей паутины шевелился ее хозяин.

— Теперь ты понял, как я могу отомстить? — спросил паук.

И внезапное осознание пронзило душу. Александр не успел ничего ответить, снова оказавшись в детстве, рядом с дрожащей паутиной. Подошедший сзади мальчишка уже занес над ней свою палку, но Санька успел ловким движением остановить этот «карающий меч».

— Ты чего? — удивился Юрка (кажется, так его звали).

— Не рви, — спокойно и уверенно сказал Саня.

— Не понял! — возмутился Юрка.

— Я тоже раньше не понимал.

— Что? — Юрка уже готов был начать издеваться и хихикать над философскими размышлениями, но увидев, что это не внесет в душу товарища ни малейшего смятения, сменил тон. — И что ты понял? — спросил он уже серьезно.

— Все в жизни взаимосвязано. И эта связь в тебе. Никакое действие не проходит бесследно, все имеет свои последствия.

— Ты чего? — криво улыбнулся Юрка и повертел пальцем у виска.

— Ну, как тебе объяснить? — занервничал Саня. — Вот, например, паутина.

— Ну, паутина! — кивнул Юрик. — Здесь таких миллион. И что?

— Смотри: в какую бы ее часть ни попала муха, паук чувствует ее дрожь, где бы он ни находился. Паутина — это огромная нервная система вот этого маленького паука. Понимаешь?

— Нет.

— Вселенная — это огромная паутина, и ты в ней паучок. Каждая бессмысленно разорванная нить — это разрушение своей паутины, своей нервной системы. Понимаешь?