Ольга Резниченко - Ухожу... пока не поздно

(удивленно заморгала; да уж - хотелось, да не вышло, только дурочкой себя выставила).

- А вы любите английскую поэзию… тех времен?

(радушно улыбнулся; короткий взгляд на меня)

- Нет. Я больше прозу люблю. Да и так, философские рассуждения, чем просто -переливание из пустого в порожнее.

(пристыжено закусила губу - да уж, более опущенной я давно себя не чувствовала)

- А я люблю поэзию. В особенности Ахматову.

- Русская? Серебряный век?

- Да, - (невольно закивала головой). - Она самая. Анна. Обожаю ее любовную лирику.

- Ничего не имею против, - мило ухмыльнулся (бросив мимолетный взгляд) и снова уставился на дорогу.

- Из русских - люблю, правда, уже прозаиков,, - неожиданно продолжил, - Достоевского, Булгакова, Куприна, Чехова. Из украинских - Шевченка и Коцюбинского.

- Правда? - замерла (так что пришлось и моему спутнику остановиться, повернуться ко мне лицом) удивленно, умоляюще уставилась в глаза, - Правда, нравиться?

- Да, конечно. А что так удивило? Не Сенека и Сократ, но все же. Не вечно же глушить голову умными речами?!

(рассмеялась)

- Удивительно.

- Что?

- Мои корни уходят в Украину, вот и рада, что знаете и цените наших писателей…

- А я, то-то, смотрю, что на итальянку ты явно не тянешь.

- Спасибо, - наиграно скривилась в обиде.

- Я в хорошем смысле.

- Вы тоже на итальянца - не очень. Больше француз.

- Эх, чего только не намешано в нашей крови, - и показательно закатил глаза под лоб, скривившись в ухмылке.

Несмелый разворот - и ненавязчиво продолжили наш путь.

- Так откуда именно ты?

- Мать моя из Львова.

- Отец?

- Познакомились в Италии они. Так… небольшой роман, да и только. Родилась я, а он - сбежал. Вот и вся… история.

- Прости, - едва слышно прошептал.

- Да ничего, - (тяжелый вздох), - давно уже смирилась.

…

- Так что там с Коцюбинским? - (спешно отозвалась я, спасая от неловкой паузы). - Что именно зацепило?

- Каждое (с которым довелось мне познакомиться) произведение по-своему хорошее, заслуживает внимания. Чего тут спорить. Но вот до сих пор… будоражит сознание… отрывки, отдельные моменты из "Цвет яблони"…

***

Время летело незаметно.

Еще ни с кем В ЖИЗНИ! мне не было так интересно, приятно, безумно увлекательно…

Безрассудство, сладкое безрассудство захлестывало душу.

Моя сказка все больше и больше превращалась в сюррельный мир… Глава Восьмая

Сегодня только понедельник. Еще и суток, не прошло, как я его видела, а уже, уже не могу дождаться, когда наступит среда… и я побегу на Acattolico.

Нет, я понимаю, осознаю …, не строю грандиозных планов.

Ему скучно - вот он и решил немножко подзагулять. Видимо, наскучили Леди, и захотелось чего-то новенького, безумного, необычного.

Нет! Упаси Боже, я не считаю себя ни за красавицу, ни за интересную личность, так… просто… видимо, приглянулась, для мелкой интрижки. Да и только.

А уж тем более… мертвым грузом в моей душе лежит эта ложь.

Я уже и не знаю, была ли она во спасение, во благо развития этих отношений, или нет.

Но рискнуть и раскрыть все карты теперь… - я не решусь. Пусть все будет, как есть.

Все равно скоро я ему надоем. А так хоть… немного оттяну момент расставания. Почувствую себя… золушкой. Разве нельзя? Где запреты? Где догматы циников? А, бросьте! Я их и читать не стану. - знаю наизусть.

Но и иногда верить (а уж если случиться - то и играть) в сказку, полезно. Особенно, если век, который тебе осталось жить - слишком короткий, даже для горьких, долгих слез.

Скоро все измениться. Скоро… все будет иначе.

Год - два, и я… свободна.

***

Еще только семь утра, а я уже проснулась. Мечусь по квартире, как рыба во время нереста.

Дождь. А дождь уныло барабанит по крышам, предвещая… крушение всех надежд. Предвещая бесплодность… ожиданий.

Набросив плащ, взяв в одну руку зонт, а во вторую - пакет (с альбомом и карандашами)… побежала в свой рай.

***

Как дура, выперлась рано. Слишком рано, так что еще около получаса пришлось торчать у ворот.

А ливень, холодный, осенним приветом в лето, хлыстал, выстукивал по эпонжу, вместе с ветром… играясь; жадно пытались вырвать у меня последнее пристанище.

Пришлось забраться к Элизабет, к самому саркофагу, под накрытие, чтобы спрятаться от напасти.

Вот и пришел черед… спящего ангела…

Да уж, три раза начинала эскиз, прежде чем определилась с формой кровати (плюс кое-где смятая простынь, разброс подушек), да и положение самого тела девушки чего только стоит.