Злата Линник: Мои поцелуи вкуса крови

Мне не нужно покидать свою комнату, чтобы знать, что муж еще не вернулся домой. Муж… Вот уже несколько месяцев, как мы с Сергеем спим в разных комнатах. С некоторых пор мне стал невыносим вид спящего человека. Ночь так прекрасна, почему хотя бы не полюбоваться ею из окна, если не способен на большее?! А он не находит ничего лучше, чем сопеть, завернувшись в одеяло, не говоря уж о других занятиях, которые традиционно происходят в ночное время. Между прочим, я работаю не меньше него, иногда даже и пообедать не успеваю, обхожусь стаканом гранатового сока. Глупо было бы предполагать, будто я не знаю, что одна глупышка из отдела делопроизводства строит Сергею глазки и не менее усердно строит планы на будущее. Тоже мне соперница: пытается завоевать его пошлым сметанным тортом и носками собственного производства. А Сергей… он смотрит на меня тоскливо, как собака, которую хозяин несправедливо обидел. Наверно, раньше мне было бы жаль его, а сейчас это меня только злит: какой же ты мужчина, если не можешь самостоятельно разобраться в своих проблемах?

Ну вот, пробирается на цыпочках с черного хода и желает изо всех сил, чтобы я спала и не узнала, что он притащился так неприлично поздно. Пойду-ка, встречу муженька. Старательно изображаю сердитую и немного встревоженную жену — такую, какой должна быть нормальная женщина в подобной ситуации.

— Где ты был? Между прочим, четвертый час!

— Извини, я только что из филиала в Зеленогорске, пришлось самому съездить, возникла одна серьезная проблема. Я звонил тебе на сотовый, но он оказался выключен.

— Да… разрядилась батарея. Надеюсь, не произошло ничего серьезного? Я уже начала беспокоиться.

— Все в порядке, дорогая. Извини, что заставил тебя поволноваться.

— Тебе нужно как следует отдохнуть, сегодня нелегкий день.

— Да, я пошел, а ты?

— Спасибо, я лучше еще раз просмотрю бумаги… До чего отвратительно изображать из себя благонамеренную супругу из идиотского дамского романа! Неужели он забыл, что я могу читать его мысли, как открытую книгу? Да он просто светится чувством вины, как неоновая реклама, и жалеет себя, вынужденного разрываться между двумя женщинами, одну из которых он боготворит, а к другой вроде как тоже привязался. И неужели самому не видно, что я нагло вру ему в глаза, что я не сидела дома весь вечер и вообще вспомнила о нем десять минут назад. Я была в ночном клубе, том самом, о котором недавно писали в желтой прессе. Да от меня на километр несет коньяком, сигаретами, в которых был не только табак, и… нет, не хочу об этом думать. Это получилось совершенно случайно, просто совершенно случайно! И что самое противное — он не хуже меня чувствует обман и продолжает старательно обманываться. Нет, не могу больше: если я еще хоть минутку останусь в этом доме, то я просто задохнусь! Прыгаю через всю комнату и, оказавшись на подоконнике, делаю шаг в пустоту. Как приятно полузабытое ощущение полета! Прохладный ночной воздух омывает меня, я — легкая, я — легче пушинки, ветер несет меня, куда ему вздумается… Приземляюсь, как кошка, на все четыре конечности. Моя тень, которая падает на посеребренный луной газон, способна сейчас напугать кого угодно.

Некоторое время я просто забавляюсь, перемещаясь по саду. Когда я хочу, то могу двигаться настолько стремительно, что движения не будет заметно ни на одном экране монитора. Мальчики из охраны останутся в полном неведении о ночных развлечениях хозяйки. Несколько раз перепрыгиваю клумбы с осенними крокусами, просто так, для удовольствия. Наверно, нечто подобное чувствует хищный зверь, который бросается на свою жертву. Жертву… У меня во рту до сих пор привкус крови того типа из ночного клуба. Я не смогла сдержать себя: это был лохотронщик, а значит, моя законная добыча. До чего восхитительный вкус! Кажется, теперь я понимаю, чего мне так не хватало все это время.

…И что же мне теперь делать, не записываться же на прием к психоаналитику? Я, видите ли, вампир, но уже много лет как веду благонамеренный образ жизни. Недавно у меня случился рецидив, подскажите, как с этим бороться. Нетрудно предположить, чем закончился бы этот визит… Я — одна, наедине с более чем серьезной проблемой, одна, как это было в ранней юности, и никто не способен мне помочь. Некому даже рассказать о том, что я сейчас чувствую. Обсуждать все это с Сергеем отчего-то не хочется; пусть дальше развлекается со своей курочкой-рябой. А с кем еще я могла бы поговорить о том, что меня тревожит? А не с кем! Никто на свете не в состоянии сделать хоть что-то.