Мелисса Марр: Смертные тени

— Тогда каким будет твое повеление? — спросил Девлин.

— Порою для поддержания порядка нужна смерть, — не глядя на него, ответила Сорша.

— Смерть этого ребенка?

— Да, — бесстрастно ответила Сорша.

Она приказывала убить девочку, однако в голосе ее не звучало волнения, лишь бесстрастная уверенность. Сорша, олицетворение разума, была уверена в своем месте, занимаемом во вселенной, и в своей правоте.

— Этот ребенок родился при Темном дворе. Она дочь Дикой охоты, самого Габриэла. Если она останется жить, то существенно усложнит жизнь нам, а этого не должно случиться.

Сорша вошла в воду. Течение воды прекратилось. Водопад смолк, и ее слова были единственными звуками в зале, внезапно погрузившемся в тишину.

— Исправь это, брат.

Девлин поклонился. Сорша продолжала глядеть на замерший водопад. Девлин повернулся и вышел. Сорша знала, где он сейчас. Водопад снова зашумел. Теперь, когда Девлина здесь не было, звук воды стал громче.

«Ей не обязательно на меня смотреть. Она и так знает, где я и что со мной».

Эта мысль в очередной раз мелькнула у него в голове. Иногда Девлин пытался понять, какую часть его жизни способна видеть Сорша. Он жил по ее воле, жил для нее и подле нее. «Но я не целиком принадлежу ей». Эту истину Сорша помнила всегда. Они с Бананак создали его из праха, по необходимости, с помощью воли и магии. Первого фэйри мужского пола. Чтобы существовать в их мире, им требовалось не только женское, но и мужское начало. Требовалось равновесие.

«Ты нам брат, а не сын, — постоянно твердила ему Сорша. — Как и у меня, у тебя нет родителей».

Порядок и хаос сотворили его, словно вырезали из камня статую, первый и единственный раз работая сообща. Черты его лица вышли слишком резкими, но он не выглядел чрезмерно суровым. Его губы, слишком полные, никак не вязались с чересчур холодными глазами. В Девлина обе сестры вложили лучшие свои черты. Если у Бананак волосы были цвета темнейшей ночи, а у Сорши — цвета языков пламени, волосы Девлина получились переливчато-белого цвета, в котором слились все цвета. Его глаза были черными, под стать волосам Бананак. От нее он унаследовал силу, но не получил ни капли ее безумия. Сестры наградили его высоким ростом; Сорша передала ему свою любовь к искусству, но не наградила своей внешней сдержанностью. Они создали фэйри необычайной красоты и такой же необычайной жестокости.

А потом обе веками сражались, чтобы завоевать его верность.

Наши дни

Эни рванула на себя боковую дверь конюшни. Вообще-то эта конюшня была одновременно и гаражом. Помещение, напоминавшее пещеру, собрало в себе множество запахов. Пахло дизельным маслом и соломой, выхлопными газами и потом животных. За стенами конюшни многие существа сохраняли вид автомобилей и мотоциклов, но внутри, в своей безопасной гавани, они могли принимать любой мыслимый (и немыслимый) облик. Один из коней взгромоздился на карниз под потолком. Он представлял собой нечто среднее между орлом и львом, и его массивное тело покрывали перья вместе с шерстью. Другие кони стояли рядом с мотоциклами, легковыми машинами и грузовиками. Здесь даже был один верблюд.

Гончий с тряпкой в руке оторвался от полировки матово-черных и хромированных поверхностей мотоцикла «харлей». Тряпка была сделана из ткани, производившейся в Стране фэйри специально для ухода за конями.

— Челу ищешь? — спросил он.

— Нет, — Эни остановилась в проходе, не решаясь вторгаться в его пространство. — Не Челу.

С отцовской полупостоянной подругой она чувствовала себя вполне комфортно, однако Чела стремилась быть мамашей в большей степени, чем Эни могла допустить. Да и отцовские притязания очень напоминали занудство смертных отцов. Эни не хотела получить точную копию обычной смертной семьи. У нее была своя семья: Кролик и Тиш — ее полубессмертные брат и сестра. Весь минувший год, с тех пор как стала жить при Темном дворе, Эни питала надежды на нечто иное. Ей хотелось стать настоящей участницей Дикой охоты, полноправным членом отцовской стаи. Но этого не случилось.

Гончий, не прекращал своего занятия, мельком взглянул на нее.

— Габриэла здесь тоже нет.

— Знаю. Я никого и не разыскиваю.

Эни подошла к стойлу.

— Мне просто нравится здесь бывать.

Гончий поднял голову и посмотрел вдоль прохода. Час был ранний, и никто из гончих в это время сюда не приходил. Но в конюшне толклось более двух десятков коней, а потому чужих глаз все равно хватало.