Ребекка Мейзел: Бесконечные дни

Джастин Инос возродил меня к жизни. Подарил мне свободу. Я танцевала с тысячами незнакомых мне людей. Занималась любовью. Заводила друзей. Я жила полноценной жизнью — а все благодаря Джастину и Тони. Если я что-то должна Вайкену, так именно это: такой же шанс. А Джастину я должна свободу.

— Я охраняю тебя. Отказываюсь от себя ради тебя, — сказала я Вайкену, лучом белого света поджигая травы.

Вайкен поднес мое запястье к губам.

— Я отдаю жизнь за то, чтобы ты обрел свободу.

Над травами вился дымок. Я закрыла глаза и сделала то, что должна была сделать. Перед глазами возникло лицо Джастина. И я знала: нужно именно так.

Пошатываясь, я вышла из спальни и прикрыла за собой дверь. Привалилась спиной к стене, откинула на нее голову. Я очень ослабела — так ослабела, что и предвидеть не могла. Не было сил даже глаза держать открытыми. Во мне практически не оставалось крови. Перед глазами все кружилось и расплывалось.

Справа от меня находилась гостиная, а за ней — выход во внутренний дворик. Уже забрезжил рассвет, из-под занавесок сочился свет. Вайкен спал крепким сном. Когда он проснется, то снова будет Вайкеном, а не бездушным жестоким вампиром, в которого я превратила его много лет назад.

Дверь моей квартирки отворилась. В комнату вошел Джастин. Уголки его красиво очерченных губ сейчас были опущены, огонь в глазах погас. Заговорил он не сразу.

— Да, его тело нашли, — наконец произнес он. — В смысле, полиция.

Внезапно взор Джастина упал на мою правую руку, сжимающую окровавленное левое запястье. Он ахнул и бросился ко мне, но я вскинула левую руку, останавливая его.

— Скажи, что ты не сделала этого! Того, о чем я подумал. Лина, скажи, что ты сперва спросила бы меня.

— Не могу.

— Лина…

Из прекрасных глаз Джастина хлынули слезы, мальчишеское лицо исказилось от боли. Меня пронзило острое чувство вины. Теперь ему будет плохо и больно — и в ответе за это лишь я одна.

Он шагнул ко мне. Я зажимала рану на запястье. Мое тело не обладало способностью восстанавливать потерянную кровь, она все вытекала и вытекала, скоро не останется ни капли. Джастин обнял меня, но я лишь опустила руки, не отвечая на его объятие. «Держись», — твердила я себе. Все силы у меня сейчас уходили на то, чтобы не терять сознания.

Джастин отчаянно поцеловал меня. Я высвободилась из его объятий и, стянув с пальца кольцо с ониксом, молча вложила его в руку Джастина. Он несколько долгих мгновений опустошенно смотрел на кольцо, а потом снова перевел взгляд на меня.

— Разве не понимаешь? — спросила я, глядя ему прямо в глаза — красивые зеленые глаза, полные слез. — Я люблю тебя, — продолжила я.

Колени у меня подогнулись, но он подхватил меня и не дал мне упасть. Он сглотнул, по щеке побежала очередная слеза. Джастин сердито вытер ее. В глазах двоилось. Мое время истекало.

— Лина… — Джастин плакал и даже не пытался сдержаться.

Я попятилась направо, к двери во двор.

— Не надо! — взмолился Джастин, как будто в моей власти было хоть что-нибудь изменить.

— Там. — Я показала на дверь спальни, за которой, пока я умирала, вампир постепенно покидал тело Вайкена. — Моим намерением был ты. Твоя защита и свобода. Я хотела лишь одного — чтобы тебе ничего не грозило. Завтра ты проснешься, не зная страха. Он уйдет вместе со мной.

Из разрезанного запястья струилась кровь.

— Прошу тебя, уходи, — взмолилась я. — Не надо тебе этого видеть.

— Я никуда не уйду, — ответил сквозь стиснутые зубы Джастин. — Я буду ждать тут.

Если бы я только могла — я бы непременно заплакала. Однако слез у меня не было. Ничего, кроме безжизненного тела.

— Пожалуйста, пообещай, что будешь рядом с ним, когда он проснется. На это уходит два дня. Расскажи ему все. Он будет знать, что делать.

— Обещаю, — промолвил Джастин мне вслед.

Каблуки моих туфель уже касались порога двери во внутренний дворик.

Я улыбнулась. Руки у меня тряслись.

— Разве не понимаешь? — сказала я. — Ты вернул меня к жизни.

И не успел он ответить, я повернулась к двери.

За спиной у меня раздался глухой стук — должно быть, это Джастин рухнул на колени. Я раздернула занавески, и в лицо мне ударил залп солнечных лучей. Я вскинула руки.

Надо бы сказать вам, что я ощутила огонь, нестерпимую боль, адские муки. То была бы заслуженная награда за все совершенные мной безжалостные и жестокие убийства.

Но ничего подобного я не почувствовала.

Лишь ослепительно золотой сверкающий свет.