Дэви Дэви - Без слёз

— Эй, Змеище, хорош меня лапать!

Руни отдернул руки, как обжегшись. Было неловко, не по себе, будто застали за чем-то стыдным. И, в то же самое время, еле унял себя — так хотелось опять коснуться Сета, вот так — особенно — коснуться, трогать его т а м, гладить ещё и ещё… Да поласкать — по-настоящему, по-взрослому…

«Что ж теперь делать-то?» — недоумевал Руни. Получалось так, что прежней дружбы с Дикарем уже нет, а пришло взамен что-то новое. Но Руни растерялся и не знает, что с этим новым делать… А Сет, похоже, не готов принять…

Произошедшая перемена сбивала Руни с толку. Внешне-то, вроде, всё шло, как раньше, но Руни многое теперь не мог себе позволить из прежнего. Например, прижиматься к Сету холодными ночами, греться об него…

Между тем, Дикарь, как ни в чем не бывало, сигал к Руни под бок всякий раз, как ему было зябко. И для Руни это было теперь сродни пытке. Мало того, что он перестал себя чувствовать хозяином в собственной постели. Хуже то, что… горячее, упругое тело Сета — и рядом совсем, а не тронь! Только и оставалось на долю Руни — смотреть, как Дикарь крепко спит, как разглаживается во сне лицо, становится таким спокойным и чуть ли не нежным… Слушать — глубокое мерное дыхание… Чувствовать — как изредка вздрагивает всем телом, дёргается… может, ему порка недавняя снится — тот ещё кошмар… но чаще — чуть улыбается, да, бывает, причмокивает, как маленький. С ума сойти…

— Дрыхнешь, сволочь, и никакой тебе заботы, — шептал иногда в сердцах Руни, отодвигался, насколько мог, но, заснув-таки, непременно видел во сне Дикаря, да в таких ракурсах, что век бы не просыпаться…

Отделение собралось на контрольное занятие по проведению форсированного допроса.

Накануне было объявлено, что занятие пройдёт «с использованием живого материала», и эта новость обсуждалась не все лады.

— А что значит «на живом материале»? — первым поинтересовался новичок — Малыш Эйдо Мар.

— А то и значит — привяжем тебя к колышкам и будем му-у-учить, — тут же отозвался один из главных зубоскалов отделения.

— Ага, зверски изнасилуем, — плотоядно ухмыляясь, вторил другой.

Руни только хмыкнул неодобрительно — ну, чего достают парня? Хотя, новичков завсегда стараются поддеть, и по части насмешек да подколов Малышу будь здоров как достаётся. Но он — ничего, держится, и шуточки терпит, и вообще… Все ж знают: чем позже попал в учебный центр, тем меньше шансов выжить. Но Малыш, видно, духом не падает, старается вовсю. Многие парни, в том числе и Руни с Сетом, новичка за эту стойкость зауважали, а командир, вроде как, под крылышко взял, опекает помаленьку…

— Правда, Волк, что это за такой «живой материал»? — это уже Дикарь спросил.

Командир пожал плечами:

— Я знаю столько же, сколько и вы. Веснич же любит туману напустить…

Едва Волк это произнес, как появился офицер-преподаватель Веснич, специалист по допросам. Да уж, помяни чёрта — он тут как тут… Веснич был длинный, сухой, весь какой-то бесцветный, и ничего в нём примечательного, если б не взгляд — неподвижный, почти как у Руни, но острый, холодный. Поглядишь — и будто на битое стекло напорешься…

Преподаватель подталкивал в спину парня в оранжевом комбинезоне. На физиономии парня светился перевернутый треугольник — печать контроля… Всё понятно. «Меченые» — так называли опасных преступников, приговоренных к пожизненной каторге. Их использовали в учебном центре для самой грязной работы. Ну и, видимо, для разных прочих нужд. Например, как живое чучело на практических занятиях…

— Раздевайся! — приказал Веснич своим бесцветным голосом, даже не глядя на парня. И тот с обреченной покорностью принялся стягивать оранжевое тряпьё. Руки у него заметно тряслись…

… По окончании занятия Веснич равнодушно объявил, что доволен результатами, которые показало отделение. Бесцветные казенные слова прозвучали для парней сладкой музыкой — значит, завтра они пойдут во Флорес. Первая увольнительная… И денежек дадут на развлечения. Вот славно-то! Все загомонили разом, уже предвкушая, на ходу строя планы…

А скулящего «меченого» увели. Ему даже лазарет не понадобился, вызванный медик тут же, на месте, кое-как залатал многочисленные раны на теле, обработал искалеченные пальцы. Ну, и пойло какое-то ядрёное в бедолагу влили — надо понимать, в качестве анестезии…

Руни это всё подметил краем глаза, как и то, что Малышу, кажись, немного поплохело во время занятия, хоть он виду и не подавал. И ещё… Дикарь после всего притихший был, задумчивый.