— У нее была метка, — сказал Билл неуверенно, размышляя, хорошо это или плохо, что он снова полностью привлек внимание Уэстморленда.
Его рыжевато-коричневые брови приподнялись, подчеркивая выступающий на лбу вдовий пик.
— Метка?
Билл судорожно кивнул.
— На ее правом запястье… так же, как описано в пророчестве.
Калеб подался вперед, аккуратно положив нож для писем на свой рабочий стол.
— Могу я предположить, что ты оставил ее ждать в своем автомобиле?
Билл почувствовал, что его лицо запылало, будто в огне, а затем так внезапно остыло, что возникла слабость.
— Э-э… нет, — прошептал он сдавленным голосом.
Калеб расслабился, снова откинувшись на спинку. Он поставил локти на ручки кресла, переплетая пальцы, и оперся на них подбородком, изучая мужчину, сидящего перед ним, борясь с желанием перепрыгнуть через стол и вытрясти из него жизнь. Запах страха подстрекал его гнев, как и навязчивое подозрение, что недомерок задумал провести его.
— Значит, ты потерял ее? — тихо проговорил он, недовольно рыча.
Билл начал что-то бормотать, силясь извиниться и оправдаться одновременно.
— Я видел ее только мельком. Это произошло на переполненной городской улице. Я не мог… схватить девушку!
Гнев нахлынул на Калеба. Он с трудом подавил его, сощурившись, взглянув на мужчину.
— Тогда я не понимаю, что ты здесь делаешь.
Билл несколько раз сглотнул. Требования, что он репетировал по пути сюда, мелькали в его голове, но мужчина решил не испытывать судьбу. Тем не менее, это замечание заставило его кое-что вспомнить, и Билл неуверенно порылся в кармане брюк, вытащив свой мобильный телефон.
— У меня есть фотография, — сказал он с надеждой. — Э-э… я так думаю.
В глазах Уэстморленда вспыхнул интерес. Он протянул руку, и Билл подскочил со своего места, опустив сотовый в его ладонь. Калеб мгновение изучал его и, наконец, вытащив чип памяти, подключил его к порту своего ноутбука. Его длинные тонкие пальцы танцевали по клавиатуре, двигали мышкой, а потом он откинулся в кресле, изучая изображение на экране.
Выражение его лица было непроницаемым, и Билл почувствовал, что беспокойство возрастает. Однако даже если бы мужчина вытянул шею, то не смог бы увидеть экран и убедиться, что Лорд отыскал нужную фотографию.
У Калеба подскочил пульс, после того как появилось изображение, но оно на три четверти оказалось снято со спины. Помимо того, что у женщины была отличная задница и великолепная копна вьющихся каштановых волос, спускающихся до узкой талии, он чертовски мало мог о ней сказать. Снимок был сделан, когда она подняла руку, чтобы заправить своенравную прядь за ухо, повернув голову ровно настолько, чтобы дать ему частичный профиль. У нее оказался характерный выступающий подбородок, который свидетельствовал о решимости, длинный прямой нос, с намеком на римскую горбинку, высокие скулы, небольшой рот, тонкие губы, но вдоль линии щеки читался намек на улыбку, которая, казалось, противоречила резким чертам.
Странное, почти удушающее чувство охватило его, когда взгляд, наконец, остановился на ее запястье. Этот символ нельзя было спутать, так как он не выглядел размытым, несмотря на движение руки, и располагался именно там, где и предсказывало пророчество.
Осознание этого повергло его мысли в сплошной хаос.
Она была здесь… сейчас… в его времени и городе.
Это просто не укладывалось в голове, ошеломляло.
Здесь не могло быть ошибки.
Пророчество сбывалось.
Его будущий ребенок объединит сверхъестественных.
Она должна была стать его.
Калеб поднял голову, чтобы посмотреть на человека напротив.
— Найди ее. Если я обнаружу, что это какой-то твой трюк, чтобы набить свои карманы, то ты сможешь прожить достаточно долго, чтобы пожалеть об этом.
Глядя из окна своей квартиры на третьем этаже вниз на грязные улицы, не в первый раз Бронвин задавалась вопросом, что заставило ее переехать в город, но потом вспоминала, почему оказалась здесь — безнадёжность и мучительные воспоминания о бабушке. Покачивая головой от своих мыслей, она отошла от окна и направилась на кухню, которая занимала крошечное пространство в квартире.
Мне не место в городе, раздраженно подумала женщина, открывая свой маленький холодильник и без особого интереса уставившись на полки. Она была сельской девушкой, и, кроме того, захолустье, где Бронвин провела большую часть своих тридцати лет, едва можно было назвать городком, а тем более городом. По правде говоря, она не вписывалась даже туда — словно квадрат в круглый мир — но там, по крайней мере, остались родные сердцу знакомые лица и места. Женщина никогда не думала, что на самом деле будет скучать по Гринвиллю, когда ее жизнь там едва ли считалась приятной, особенно в детстве.
Читать дальше