Софья Прокофьева - Кольцо призрака

Больше не было тела, только замирающее в глубине мерцание плоти. И темнота, теплая и густая, чтоб невесомо плавало то, что прежде было ее телом. Так вот оно что! Так вот все из-за чего! Как же так? А я даже не знала, что такое бывает. Серое лицо Милочки, когда она прибегает за больничным после аборта. Губы злые, синие, а глядят на меня с жалостью. Значит, она знает? А может, и еще кто-то знает. Все знают, одна я…

Тела не было, был покой и отсутствие тела. Она углубленно вживалась в затихающее наслаждение. Оно кончилось покоем, и это было счастье. Анна не спеша познавала себя, пугаясь еще открыть глаза. Андрей тихо и часто дышал рядом, и рука его, лаская, медленно скользила вдоль вытянутой руки Анны.

– Анна, Анна, даже не верю, – шептал Андрей. Анна с удивлением услышала: Андрей что-то говорит, может быть, даже давно говорит. – Любимая, это ты, теперь моя…

Это были те слова, которых Анна ждала, каждое слово было угаданным и падало в приготовленную теплую ямку души. И как досадно было внезапно услышать – что это? – да, цоканье копыт по грубому каменистому булыжнику совсем рядом за окном.

«Лошадь? Какая лошадь, откуда? – не удивилась, скорее подосадовала Анна. – Лестница, ведь была же лестница, мы поднимались долго, лифт не работал, много лестниц, потом Андрей… – ее мысль споткнулась на его имени. – Он нес меня на руках, ему было тяжело, я почувствовала. А копыта цокают будто прямо тут, за окном».

Стук копыт внезапно оборвался.

– У тебя синие глаза, – сказал Андрей тихо. Он все понимал и боялся разрушить полноту близости. – Такие синие. Я сразу все понял, а ты? А когда я дал тебе кристалл, ты взяла его так неуверенно. Потом я ждал тебя у поликлиники, целых пять дней… где ты была?

– Я брала отгулы, – ее голос погасили широкие складки бархата под потолком. Откуда-то сверху посыпалось на голое тело что-то мелкое, сухое. Пыль. Анна тихо дунула. В темноте засеребрилась ее грудь, поднялось вверх щекочущее облачко. Анна несколько раз коротко вздохнула, стараясь удержаться, и вдруг тонко чихнула.

– Ты чихаешь, как щенок, – растроганно рассмеялся Андрей.

Анна уже привыкшими к темноте глазами увидела нависшие над постелью грузные полукружья бархата. Пыльная ткань высвечивалась из темноты тускло-красным, и снова уходила вверх, и там высоко сливалась с мраком. Взгляду Анны приятно было следить за сводчатыми складками балдахина, подхваченными шнурами.

Послышался скрипучий писк, словно с трудом повернулась в узком горле бутылки стеклянная пробка, и сухой, как рассыпанное зерно, топоток спичечных лап, шорох хвоста. Кто-то мелкий тонко пробежал по паркету наискосок через всю комнату.

– Мыши? – пугаясь, спросила Анна. Теперь она ясно видела тяжело нависшую над ней шелковую кисть на крученом шнуре. Бархат спустился ниже, и было видно, как в его прогибах качалась пыль.

– Зажги свет, – шепотом попросила Анна, – я боюсь.

– Потом, – невнятно отозвался Андрей.

– Штору отдерни!

– Потом…

– Ну, пожалуйста, мне страшно… – Анна протянула было руку, но Андрей навалился на нее, перехлестнул ее тело рукой, сковав все движения.

– Почему? – замирая, прошептала Анна.

– Тише, тише, девочка, не надо, – Андрей шептал, еле шевеля губами, прямо ей в ухо. – Закрой глаза, спи, а я буду говорить.

– Говорить? Что говорить? – Анна попыталась освободить хотя бы руку, но Андрей каменно держал ее.

– Неважно, ты не слушай. Все будет хорошо, только не открывай глаза… Тот волос, который не упадет с головы без воли Его… И все равно, для них, для всех, для каждого последнего ублюдка столько свободы… Для каждого. Но ведь не пользуются. Это я только тебе говорю. А уж если осмелеют, такого натворят. И все губят. Не соображают, свобода – это тоже счастье. Бывает, и время дается на выбор, и каждой дороги по две, по три. Выбирай. А для меня всегда коридор!

– Какой коридор? – вздрогнула Анна.

– Такой прямой. Один. Для меня все расписано наперед. И пусть. Зато каждый раз, в конце, при расчете, кто в выигрыше? Всю жизнь дрожать, трястись. Ждать. Самое страшное для них – ждать! И главное – неизвестно чего. А я все знаю. Наперед… Наперед… – задыхаясь, повторял он.

– Ты что? – все больше пугаясь, начала Анна, но рваное движение воздуха над лицом заставило ее замолчать. Что-то слепо порхало над ней, перепончатые крылья обдували ее, роняли на голое тело холодящие куски воздуха.

– Что это? Пусти! – забилась Анна.

Но Андрей удержал ее, и вдруг его ладонь наглухо накрыла ей глаза, стиснула брови, сминая веки.