Мэг Кэбот - Мир теней

Но чаще всего дело обстоит с точностью до наоборот – холодные мурашки по коже и все такое. Мало того, что тебя постоянно преследуют существа, которых никто больше не может видеть, – так многие привидения к тому же ведут себя просто как неотесанные болваны. Серьезно. От них сплошные проблемы. В основном, это те призраки, которым на самом деле хочется ошиваться в нашем мире вместо того, чтобы уйти в мир иной. Учитывая их поведение в этой новой для них жизни, они, скорее всего, в курсе происходящего и не особо стремятся убраться отсюда. Поэтому эти призраки остаются здесь и надоедают людям: хлопают дверями, опрокидывают вещи, замораживают в помещении воздух, стонут. Ну, вы в курсе, о чем я. Мы называем их полтергейстами.

Вот только иногда они становятся чересчур грубыми. В том смысле, что пытаются причинить людям боль. Специально. В таких случаях я просто прихожу в бешенство. И тогда мне очень хочется хорошенько пнуть маленькую призрачную задницу.

Вот что моя мама имела в виду, когда сказала: «О, Сьюз. Только не это…» Когда я пинаю привидение по заднице, окружающие меня вещи, как правило, слегка… приходят в негодность.

Но мне совсем не хотелось привести в негодность свою новую комнату. Поэтому я повернулась спиной к призраку, сидевшему на подоконнике, и сказала:

- Не обращай внимания, мам. Все в порядке. Комната замечательная. Большое спасибо.

Я видела, что она мне не верит. Мою маму трудно провести. Я знаю, она подозревает, что со мной что-то не так. Вот только не может понять, что именно. Наверное, это к лучшему, потому что иначе весь ее мир перевернулся бы с ног на голову. Ведь мамуля – телевизионный репортер. Она верит только в то, что может видеть. А призраков она видеть не может.

Не могу описать, как бы мне хотелось быть такой же, как она.

- Ну, хорошо, - обрадовалась мамуля. – Рада, что тебе здесь нравится. Я немного волновалась. Ну, то есть, я же помню, как ты относишься к… хм, старым постройкам.

Для меня нет ничего хуже старых зданий: чем старее дом, тем больше вероятность, что там кто-то умер и что он или она все еще обитают там в ожидании торжества справедливости или надеясь передать кому-нибудь какое-нибудь прощальное послание. Поэтому иногда при поиске новой квартиры мы, с точки зрения стороннего наблюдателя, вели себя достаточно странно. Мы могли прийти в отличную, на первый взгляд, квартиру, и я, по причинам, о которых уже рассказала, и которые, разумеется, не могла никому объяснить, говорила примерно следующее: «Не-а. Не пойдет». Просто удивительно, что мама ни разу не попыталась избавиться от меня, отослав в какой-нибудь интернат.

- Правда, мам, - сказала я. – Здесь здорово. Мне нравится.

Услышав это, Энди принялся суетливо бегать по комнате, показывая мне систему освещения, которую можно включать и выключать хлопком ладош (о Господи!), и всякие другие прибамбасы, которые он установил. Я ходила за ним, ахала от восхищения и старалась при этом не смотреть в сторону призрака. Энди так старался, чтобы я была здесь счастлива, и это действительно было очень мило. Из-за того, что он так сильно этого хотел, я была вынуждена быть счастливой. По крайней мере, счастливой настолько, насколько может быть счастливым такой человек, как я.

В конце концов Энди исчерпал запас наворотов, которые хотел мне показать, и убежал делать барбекю. В честь моего прибытия на обед планировалось жаркое «море и суша» [12] Жаркое «море и суша» (англ. «surf and turf») – жаркое из креветок или омаров и стейк филе-миньон, подаваемые как одно блюдо. . Соня с Балбесом сбежали на пляж, чтобы «поймать волну», прежде чем мы сядем обедать, а Док, загадочно бормоча что-то насчет «эксперимента», над которым он сейчас работает, исчез в другой части дома, и я осталась наедине с мамой… ну, почти наедине.

- Сьюз, ты уверена , что все в порядке? – переспросила она. – Знаю, в твоей жизни все переменилось, ты многим пожертвовала…

Я сняла кожаную куртку. Не помню, говорила ли я, но для января было жарковато. Градусов двадцать, не меньше. Я чуть не поджарилась в машине.

- Все замечательно, мамуль, - заверила я ее. – Правда.

- Я имею в виду, просить тебя оставить бабушку, и Джину, и Нью-Йорк… Это слишком с моей стороны, я это знаю. И понимаю, что тебе было… ну, непросто. Особенно с тех пор, как умер папа.

Маме нравится думать, что причина, по которой я не похожа на обычную девчонку, то есть на нее в моем возрасте, – а она была членом группы поддержки, королевой выпускного бала и предметом воздыхания толпы мальчишек, – в том, что я очень рано потеряла отца. Она возлагает на его смерть вину за все: начиная с того, что у меня нет друзей, – за исключением Джины, – и заканчивая тем, что я иногда чрезвычайно странно себя веду.