Мне самой от себя стало противно. Я все еще веду себя как МакКайла Лэйн, внештатная барменша и солнцепоклонница, и сто процентная гламурная барышня. Мое недавнее столкновение со смертью ясно дало понять, что такая цыпочка здесь не выживет, утверждение многозначительно подчеркивалось десятью сломанными, не полированными ноготками. К несчастью, ко времени, когда меня посетила сия светлая мысль, и я как ураган спустилась вниз, ни Бэрронса, ни инспектора уже не было.
Мое и без того ужасное настроение еще больше испортила женщина, которая управляла магазином и обожествляла Бэрронса — Фиона. В свои сорок с хвостиком она была потрясающе привлекательна и терпеть меня не могла. Подозреваю, если бы она пронюхала, что Бэрронс на прошлой неделе поцеловал меня, то невзлюбила бы еще больше. Я была почти без сознания, когда это произошло, но я все помню. Такое не забывается.
Когда она посмотрела на меня, в этот момент ее руки зверски мучили кнопки мобильника, мне показалось, что она все знает. Ее глаза источали яд, рот изогнут в презрительной гримасе, подчеркнутой тонкими морщинками. С каждым быстрым, мелким вдохом, ее кружевная блуза трепетала на ее пышной груди, словно она только что в спешке прибежала откуда то, или переживала жуткое горе.
— Что Иерихон делал тут сегодня? — резко спросила она. — Сегодня воскресенье. Его тут быть не должно. Не могу представить что его могло заставить сюда придти. — она сканировала меня с головы до ног, как я догадалась, разыскивая следы свидания: спутанные волосы, расстегнутая пуговица на блузке, или трусы забытые в спешке, и болтающиеся в штанине джинсов. Такое со мной было однажды. Алина спасла меня, прежде чем мама успела застукать. Я чуть было не расхохоталась. Свидание с Бэрронсом? Невозможно.
— Что ты сама тут делаешь? — отшила ее я. Маленького послушного солдатика больше нет. Книжный закрыт и никого из них не должно здесь быть, портить мне и без того испорченную малину.
— Я шла к мяснику, и заметила, как Иерихон зашел сюда, — натянуто ответила она. — Сколько он здесь пробыл? Где ты только что была? Что вы делали вдвоем? — ревность так явно окрасила ее слова, что я почти видела как из ее рта вырываются зеленые язычки пламени. Словно околдованная невысказанным обвинением, что мы с ним занимались чем-то грязным, в моем мозгу возникло видение обнаженного Иерихона Бэрронса — темный, деспотичный, и скорее всего ненасытный в постели.
Видение показалось мне ошеломляюще эротичным. Встревоженная, я поспешно посчитала дни. У меня овуляция. Тогда все понятно. В эти дни я на все возбуждаюсь, то есть, день до, первый день, и день после. Наверное, мать природа придумала такую подлянку, чтобы обеспечить выживание человечества. Это дни, когда я замечаю таких парней, на которых в обычное время даже не взглянула бы, особенно привлекательными кажутся типы в обтянутых джинсах. Ловлю себя на мысли, что пытаюсь угадать они «левши» или «правши». Алина шутила, что если не можешь этого сказать сразу, то лучше и не знать вообще.
Алина. Боже, как же я соскучилась по ней.
— Ничего, Фиона. — сказала я. — Я была наверху.
Она тыкнула в меня пальцем, глаза опасно сверкнули, и я неожиданно испугалась, что она расплачется. Если она заплачет, моя уверенность пропадет. Не выношу женских слез. В каждой плачущей женщине я вижу свою маму.
Я облегченно вздохнула, когда она зарычала на меня.
— Думаешь, что он вылечил тебя, потому что ты важна для него? Думаешь, ты нужна ему? Ты ничто для него! Ты даже представить себе не можешь, что он за человек и какие у него бывают настроения. Его нужды. Его желания. Ты глупая, эгоистичная, наивная девчонка, — прошипела она. — Убирайся домой!
— Я с радостью убралась бы домой, — отвечала я ударом на удар. — К несчастью, у меня нет выбора!
Она открыла рот, но я не слышала, что она сказала, потому что уже повернулась и шла через сквозные двери в приватную часть магазина. Она так хотела поругаться, а я своим нежеланием спорить с ней, все испортила, и она продолжала что-то кричать о том, как у нее тоже нет выбора.
Я поднялась наверх. Вчера Бэрронс сказал мне немного ослабить лубки. Я ответила, что кости так быстро не срастаются, но рука жутко чесалась и я отправилась в ванную, прилегающую к моей спальне, и сняла их.
Я робко пошевелила запястьем и сжала кулак. Моя рука наверное никогда и не была сломана, наверно это было просто растяжение связок.
Все чувствовалось целым, сильным как никогда. Я сняла лубки с пальцев и обнаружила, что они тоже срослись. На предплечье было слабое пятно красного и черного, как мазок чернил. Пока я его смывала, я вертела голову перед зеркалом, хотелось бы, чтобы синяки на лице заживали так же быстро. Большую часть своей жизни я провела как привлекательная блондинка. Теперь в отражении я видела жестоко избитую брюнетку с короткими волосами.
Читать дальше