Джессика Фортунато: Механическое сердце

Даже мое.

Не поймите меня неправильно, я любила свою мать. Однако пришло время, когда она, как и многие родители, почувствовала, что должна контролировать мою жизнь. И чтобы не потерять меня, решила меня изменить.

Видите ли, я бессердечная. Не в стиле Круэллы де Вилль, которая хотела содрать с щеночков шкуры. Нет, я бессердечная в смысле «человек без сердца». Как я живу? Вместо бьющегося человеческого сердца в моей груди машина. Большой насос, полный поршней и металлических клапанов, который прокачивает кровь по моим сосудам. Он работает как паровой двигатель, используя тепло моего тела. И я больше не могу переносить высокие температуры и продолжать при этом жить, так что мне надо быть осторожной, чтобы не возбуждаться и не перегреваться. Что, собственно, и привело к ссылке из Тусона [1] Тусон (англ. Tucson) — крупный город в штате Аризона, США, и административный центр округа Пима (англ. Pima County) .

Почему я до сих пор не появилась на обложках журналов? Все просто. Бенджамин Франклин писал: «Трое могут сохранить секрет, если двое из них мертвы». Выходит, он действительно знал, о чем говорит.

- Малышка, ты заставляешь мое сердце таять.

Я вскинула голову. Мужику, который произнес слащавые слова, явно перевалило за сорок. И по крайней мере двадцать пять лет из этих сорока он провел на наркоте. Это можно было определить по его мутным глазам и высушенной коже. Незнакомец смотрел на меня с надеждой, словно мы собирались заняться жарким сексом. Я встала и оправила платье, стараясь двигаться как можно соблазнительнее. Потом наклонилась и прошептала ему на ухо, чтобы ждал меня в мужском туалете. Мужик умчался со скоростью света. Я закатила глаза, подхватила куртку и, пробормотав себе под нос: «Урод», пошла к машине.

Домой я ехала в тишине. В полной и абсолютной тишине.

Вы не представляете, насколько может не хватать биения собственного сердца, пока не лишитесь его.

Оказавшись дома, я поняла, что не только мое здоровье в беспорядке. Вздохнув, перемыла посуду, пропылесосила и сложила постиранное белье. Учитывая, сколько я вынесла, чтобы остаться в живых, не похоже, что у меня для этого много причин.

Через три недели после моего десятого дня рождения мне стало плохо и я упала в обморок. Мой отец, Грэхем, отвез меня в больницу. Истеричная мать не отставала ни на шаг. Выслушав множество непонятных медицинских терминов, мы узнали ужасный диагноз, навсегда изменивший мою жизнь, — сердечная недостаточность. И хотя мое имя внесли в лист ожидания на пересадку сердца, главный врач, доктор Шелл, не стал ходить вокруг да около и прямо заявил, что вовремя найти донора будет очень сложно, если вообще возможно.

Около года я страдала в вакууме, созданном моей матерью. Обеззараженная комната, куда могли входить только родители и доктор Шелл. Все вокруг белое, стерильное, скучное. Остальное я помню плохо. Я то приходила в сознание, то вновь теряла его.

То, что мне известно сейчас, кажется нелепым, даже из области фантастики, и тем не менее это правда.

Мне было одиннадцать и я умирала, когда доктор Шелл озвучил идею, которой не смел поделиться даже со своими коллегами. Объединив свою инженерную степень и медицинское образование, он разработал новое сердце. Сердце, которое не остановится из-за коронарной недостаточности или забитых артерий. Его собирались сделать из биокерамики и титана, и прибор, как паровой двигатель, гонял бы мою кровь, используя выделяемое телом тепло. Усиленные клапаны и более интенсивное давление. Я бы выжила и внешне ничем не отличалась от нормальных людей.

Да, я должна была стать совершенно нормальной, обычной, за исключением круглой пластинки из стекла и металла размером с серебряный доллар. Чего-то вроде температурного датчика в машине. Это единственное, что оставалось бы на виду и позволило бы доктору контролировать мое состояние и проверять, не перегрелась ли я.

Моя мать ликовала. Я же, несмотря на то, что была всего лишь ребенком и не имела медицинского образования, представляла себе процедуру достаточно хорошо, чтобы знать: я ее не хочу. Не хотел и мой отец. Он сказал, что это неестественно. Двое суток они с матерью бились над решением, не спрашивая моего мнения. На вторую ночь я услышала, как хлопнула входная дверь, и увидела, как отец швырнул чемодан в багажник и уехал.

На следующее утро меня разбудил шепот — доктор Шелл и моя мать о чем-то тихо переговаривались в изножье моей кровати. Даже не задавая вопросов, я уже знала, что операция состоится. Той ночью с помощью лишь моей матери, ветеринара по образованию, доктор Шелл вырезал мое больное сердце и дал мне новое.