Valery Frost - Идеальный Дворецкий

— Это после прихода Чингисхана, — подсказал Антон, в очередной раз удивив меня багажом исторических знаний.

Я успела попробовать на вкус соль — не соленая. Оборачиваясь назад, рассматривая современную грязелечебницу сквозь аквамариновый фильтр, я обнаружила, что ширина водоема во времена великого хана была намного больше, и вода подходила почти до крытой галереи южного крыла.

Мы все еще шли в неизвестном мне направлении, когда текущий антракт завершился и прозвенел третий звонок, занавес вновь отворился — новое действо происходило на вокзале. Знакомые до боли длинные и короткие гудки, звук рынды и пыхтение паровой машины заставил меня снова спрятаться за спину Дворецкого.

— Вот, я слышала этот паровоз! Видишь, как близко к лечебнице станция? — Я ткнула пальцем в здание и сама обомлела.

Синяя дымка пропала напрочь: я видела грязелечебницу, но без полукруглых переходов современного здания, я рассмотрела бегающий по коридорам обслуживающий персонал в специальной форме и с покрытыми головами, людей в костюмах и платьях, которые сейчас можно найти лишь в музеях.

— Какой год? — Дернула я за руку Дворецкого.

— Год основания, полагаю. Пошли, у нас еще много дел.

Убедившись, что разинувшая рот Василиса не останется в одиночестве, я вновь припустила за широко шагающим Антоном. Мы, несомненно, шли к ведомой только ему цели, но так же бесспорно, удалялись от метки выхода.

Василиса заныла, что хочет пить, но стоило появиться новым героям на сцене — тут же забыла о всех желаниях и недугах. На берегу полноводной реки разыгралась настоящая битва. Слишком далеко от нас, чтобы рассмотреть подробности, однако сверкающая на солнце чешуя брони, звон натянутой тетивы и резкие выкрики не оставили сомнений в происходящем.

Очередной акт закончился довольно быстро. Вася разочарованно потянула любимую коровью гласную и уселась на подвернувшийся декоративный валун. Дворецкий, проигнорировав привал, умчался ввысь. По широким каменным ступеням в огромной арке на холме.

Мне было интересно — я последовала за Антоном.

Когда лопнул еще один бутон, раскрывая нам тайну бытия ушедших времен, по склону горы, прямо за толстым слоем каменных перил обнаружился галдящий и падающий вниз ком из детей возрастом чуть младше Васи. Я стояла точно в середине зимы.

— Тебе не холодно? — Уточнил голос сверху.

Дворецкий ожил! Неужели нашел то, что искал?

— Нашел! — Обрадовал он меня, спускаясь по ступеням. — Нашел, — и провел кончиком пальца по моей коже. От виска до подбородка.

На сей раз меня поставили не в тупик. Я стояла на распутье. Подсказки на путевом камне не помогали, только запутывали больше, перекладывая ответственность за принятие решения, в какую сторону двигаться дальше, на мои хрупкие плечи.

— Когда все это закончится… — И снова не успела договорить.

— Мама! — Завопила Василиса и сорвалась с места.

— Куда?! — Дворецкий ринулся вниз по ступеням, перепрыгивая через три, а то и четыре яруса за раз.

Василиса неслась к новому открывшемуся окну, показывающего сцену из чье-то далекой и чужой жизни. Антон успел нагнать девушку и остановить до того, как она сиганула в материализовавшиеся события прошлого.

— Мама! Ма! — Девушка рыдала, пытаясь вырваться из захвата.

— Это сон, Вася, это сон. Просто смотри и люби ее. Но не трогай. Не мешай, — Дворецкий шептал Васе на ухо тихие слова утешения, обнимал со спины. Когда я добежала до них, Василиса, наконец, успокоилась и тряпичной куклой повисла на руках Антона. Только глаза блестели от слез.

То, что показывали нам в очередной интерлюдии, поломало все представления о предназначении данного места: я видела Олесю. Живую, здоровую, улыбающуюся. А напротив — Василису. Не такую взрослую, как сейчас, но и не совсем маленькую. Олеся, прищурившись и что-то неслышно говоря дочери, надевала на шею Васи кулон. Тот кулон, который просила меня подарить девушке на шестнадцатилетние.

— Антон? — Я положила ладонь на сгиб локтя, призывая посмотреть в мою сторону.

— Ты еще не поняла, что это? — Мужчина кивнул на закрывающийся синеватый занавес.

Я отрицательно повертела головой.

— Это место несбывшихся желаний. Понимаешь? Олеся очень хотела подарить этот кулон на день рождения своей дочери сама. И думала об этом моменте в самые последние минуты…

Василиса, до сих пор не проявлявшая признаков жизни, разрыдалась пуще прежнего, и уткнулась лицом в грудь Дворецкого.