Шахразада: Верность джиннии

Она узнала его сразу же, хотя встретила впервые всего три дня назад. Не многие жители острова были так же высоки, широкоплечи и мускулисты, не многие обладали столь властной осанкой. И ничей взгляд не действовал на нее сильнее, чем вызывающий взор его темно-синих глаз.

Несколько дней назад шейх привез сюда, на остров, умирающего солдата. Казалось, он готов отдать свою жизнь в обмен на жизнь этого молодого юзбаши. И Марджана отдала все силы, чтобы юноша выжил. Все это время рядом был он, шейх Мехмет. Он делил с девушкой каждый миг этих страшных дней. И лишь когда стало ясно, что Фарух не умрет, позволил себе оставить пост у постели друга.

Но сейчас он был здесь.

— Не пожалеете, что я вторгся в ваше убежище? — не оборачиваясь, спросил он.

«Не знаю… быть может и пожалею…»

Она часто приходила к ромейским развалинам — теплая вода бассейнов дарила ей удивительные силы. Это был ее мир. Редко кого она посвящала в свою тайну. Но после нескольких изнурительных дней ухода за больным шейх отчаянно нуждался в целебном воздействии чудотворных вод. Как и она сама.

— Я же сама позвала вас сюда, — искренне ответила она.

Марджана, взобравшись наверх, встала рядом с ним у осыпающейся каменной стены. Сердце заколотилось быстрее уже от одной его близости.

Удивительно, как остро она чувствует близость этого человека. Правда, в легендах говорится, что остров Эгрипос обладает мистической способностью возбуждать любовь даже в самых холодных сердцах, но она считала себя неподвластной его чарам. Да, ничего не скажешь, шейх Мейт, который любит, чтобы его называли просто Мехметом, — поразительно красивый мужчина, таких ей редко приходилось встречать: темно-синие глаза, точеные черты лица и волосы цвета воронова крыла. Среди ее знакомых были и те, которых по праву можно считать неотразимыми. Да и поклонников у нее было немало.

Однако эти поклонники не задевали ее чувств. Вот уже три дня Марджана пыталась подавить неистовое влечение к шейху Мейту, заставить себя не мечтать об этом человеке. Пыталась задушить чувства, которые он вызывал. Больше всего ее тревожили жар и страсть в его глазах: одним взглядом он пробуждал в ее крови безумные желания, от которых перехватывало дыхание.

Усилием воли вынуждая себя успокоиться, Марджана пристально всмотрелась в сверкающую даль моря и вслушалась в далекий шепот волн, набегавших на берег вечным неустанным прибоем.

— Надеюсь, Фарух спокойно спит? — прервала она наконец молчание.

— Да, хвала Аллаху всесильному, — кивнул шейх. — Впервые за много недель он обрел некое подобие покоя.

Юзбаши Фарух потерял ногу при осаде Гексамилиона, и рана никак не заживала. Бедняга слабел день ото дня, метался в жару и умолял командира отвезти его домой на остров. Но во время путешествия открытая рана загноилась.

Не в силах покинуть умирающего юзбаши, шейх Мейт отказался уехать, ожидая конца, который, к счастью, так и не настал. Состояние молодого человека заметно улучшилось сегодня утром; лихорадка спала, и врач объявил, что все, возможно, обойдется.

— Нет слов, чтобы выразить мою благодарность, — пробормотал шейх. — Именно вы спасли жизнь Фаруху.

— Нет, вовсе не я, — скромно покачала головой Марджана. — Доктор Бадр-ад-Дин — превосходный врач, а я всего лишь помогла.

— Но именно вы сутками сидели у его постели.

Она действительно преданно ухаживала за юзбаши — у местного доктора было слишком много пациентов. Но и шейх Мейт сыграл в выздоровлении Фаруха немалую роль: при необходимости подменял ее, послушно и без жалоб выполняя любую грязную работу, придерживал метавшегося в бреду юзбаши, пока она накладывала на рану мази и бальзамы, вливала в его горло микстуры и меняла холодные компрессы.

— Фарух жив, — настаивал Мейт, — потому что вы не дали ему умереть. Думаю, что его спасла исключительно ваша сила воли.

Марджана чувствовала себя польщенной.

— Что же… я славлюсь своим упрямством.

Мейт ответил легкой улыбкой. Раньше она не видела, как он улыбается, и у нее сжалось сердце — подобной открытой и щедрой улыбки она не видела еще в своей жизни. За долгие мрачные часы дежурства они очень сблизились. Теперь их трудно было назвать чужими людьми — слишком многое пришлось испытать вместе: страх, отчаяние, надежду и, наконец, долгожданное облегчение. Отвоеванная победа по-настоящему связала их.

И поэтому она так сильно жалела, что завтра он уезжает.

— Думаю, вы слишком высоко оцениваете мои усилия, — покачала головой Марджана. — Если верить Фаруху, именно вы спасли его жизнь, отведя сабельный удар.