Екатерина Коути - Заговор призраков

– Зато ее величество скоро обо всем забудет.

– И можно ли ее за это судить? Какой матери хочется вспоминать о похищении ее ребенка? Но я вижу, вы сильно огорчены, – забеспокоился Мельбурн. – Королева сказала вам что-то резкое?

– Нет, всего лишь отказалась принимать меня при дворе. Таких, как я, не пускают в общество.

На ее подол упал платок, не слишком свежий и пропахший «имперским кремом Арнольда». Судя по темным разводам, ранее платок касался бровей милорда.

– Эхммм… чертов дурак, а ведь это я во всем виноват! – Мельбурн хлопнул себя по колену. – Когда-то я так оберегал ее нравственность от нашего вигского распутства, что насоветовал ей не принимать особ сомнительной репутации. Меня так умиляла ее благопристойность, совсем еще детская. Чинно сложенные ручки и поджатые губки – что за прелесть! Но с годами благопристойность, увы, теряет весь свой шарм… И ничто уже не будет, как прежде.

– Вот увидите, все изменится, – ласково улыбнулась Агнесс. – Королева вновь полюбит вас и приблизит к себе.

– Стариковское сердце жаждет поверить вам, мисс Тревельян, но разум противится. Она обрела все, что хотела, в его королевском высочестве. Все – любовь, понимание, общность интересов. И принц тоже ее любит, как бы ни хотелось мне этого отрицать. Ну и пусть будут счастливы. Девочка, выросшая без отца, и мальчик, чья мать сбежала, не простившись с детьми. Им, кроме друг друга, никто больше не нужен… Эммм… А, черт все побери, что мне тосковать! – тоже улыбнулся Мельбурн. На его глазах выступили слезы. – Я увидел все, что хотел увидеть – как она идет ко мне навстречу, сияя от радости, и протягивает руки. Как тогда, когда я еще был ее лучшим другом. А она – моим.

Не раздумывая, Агнесс присела рядом с ним и положила обе ладони на его крупную руку. Девицам не подобает приближаться к джентльменам с такой стремительностью, но его возраст был залогом приличий, равно как и ее траур.

– И вы утешьтесь, мисс Тревельян. – Мельбурн подцепил ее за подбородок, разворачивая лицом к себе. – Скоро вы снимете траур, и жизнь вокруг вас заиграет красками. К вам вернутся и живость, и восторг, и любопытство, присущие юности.

Агнесс оцепенела.

– О чем вы? Жизнь для меня закончена.

Лорд Мельбурн выглядел озадаченным.

– Хотя леди Мелфорд, очевидно, многое для вас значила, по друзьям траур носят не дольше полугода… хм-м… Затянувшаяся скорбь будет выглядеть странно. Погрустили – и будет.

Бестактное замечание хлестнуло наотмашь.

Она выпрямилась так резко, что ударилась головой о полоток кареты. Потолок был обтянут мягким синим бархатом, да и капор смягчил удар, но голова гудела. Мысли рассыпались, холодные, колкие, точно булавки из обороненной корзины для рукоделия.

Толчок – и карета остановилась, а девушка, не удержавшись на ногах, упала на сиденье. Закрыла лицо руками.

– Как вы можете, сэр! Да, я скорблю по Лавинии, но траур ношу не только по ней… Я никогда не сниму черное и буду скорбеть вечно… Какая разница, что он не был человеком, – прошептала она с тоской.

– Вот как раз потому, что он фейри, вам не следует его оплакивать.

– Милорд, что же вы такое говорите! Неужели вы настолько черствы?

– Да вслушайтесь вы наконец в мои слова!

Но она качала головой. Ждала и боялась дождаться.

Ей казалось, что она лежит на пепелище, зарывшись пальцами в обгорелые щепки, и везде, куда ни глянь, тянется выжженная земля. Миля за милей. Только пепел, и жесткая щетина, некогда бывшая травой, и песок, спекшийся в черную корку. Ни ростка не пробьется сквозь коросту, ни капли дождя не смочит припорошившую ее золу.

Но вот земля затряслась и пошла трещинами, и на какой-то миг Агнесс почудилось, что сейчас она провалится еще глубже…

– Джеймс Линден не умер.

Она отняла руки от лица.

– Он не может умереть подобным образом. Не может умереть, как обычные люди, ибо он уже принял Третью дорогу, а она не отпускает своих. Ад отвергнет его, и он вернется на землю.

…Из трещин показались первые ростки, острые, нестерпимо-зеленые для глаз, привыкших к серым тонам и размытым формам, но Агнесс готова была разрывать землю руками, ломая ногти, лишь бы увидеть больше зелени, ведь то был цвет надежды и волшебства. В груди что-то растаяло и растекалось, смывая сгустки крови.

«Он не умер. Ад отвергнет его, и он вернется ко мне».

Значит, ничего еще не кончено.

– Я найду его! – воскликнула она. – Где бы он ни был, я его найду.

– Мисс Тревельян! Не торопитесь, – замялся Мельбурн, отводя взгляд. – Вряд ли вам понравится то, во что мистер Линден превратится. И вряд ли оно еще будет вас помнить.