Вероника Мелан - Выстрел (СИ)

— Твоя комната налево. Разуваются здесь.

Сзади зашуршала темно-синяя куртка.

Ей выдали и постельные принадлежности: застиранную наволочку, пододеяльник, не подходящую по расцветке к комплекту простынь и завернутое в полотенце мыло. Объяснили, где туалет и ванная комната. Принесли безразмерные разношенные жесткие тапки, в которых почему-то было холоднее, чем босиком на полу. Отвели на кухню, показали, где холодильник, чайник и начиная с этого момента ее кружка. Белая, без рисунка, с отколотым краешком.

Во время «инструктажа» Райна чувствовала себя новоприбывшим заключенным и все время молчала. Не откликнулась и тогда, когда проворчали:

— Крошки за собой стирай со стола. Тараканов сама будешь выводить.

Сделала вид, что не заметила искривленные в едва заметном отвращении губы, когда мужчина со шрамом рассматривал ее короткую немодную стрижку, стерпела и раздавшееся следом фырканье.

— Все. Когда дверь в комнату справа закрыта, меня не беспокоить.

Он стоял в проходе, одетый в застиранные черные джинсы и пуловер, сложив руки на груди. Огромный, сильный и неприятный ей тип. Казалось, косяк под ним должен был прогнуться, но благодаря непонятному упорству все еще держался прямо.

— А звать вас как? — нехотя спросила Райна, стараясь избегать прямого взгляда.

— Никак. Таких, как я, лучше никогда не звать. Хуже будет.

— Но как-то я должна вас называть?

Отозвалась она раздраженно и поджала губы.

Он не ответил. Молча вышел из кухни, оставив ее стоять с прижатым к груди полотенцем и завернутым в него куском мыла.

Через пятнадцать минут Райна не выдержала, постучалась-таки в закрытую дверь, за что сразу же получила:

— Я плохо объяснил? Сюда не надо стучать. Не надо тут сидеть, не надо смотреть в замочную скважину. Закрыто? Проходи мимо!

Она сжалась в комок, но упрямо выставила подбородок вперед.

— Я хотела спросить.

Хозяин дома поднял руку, оперся ладонью на косяк и недовольно буркнул:

— У тебя одна минута.

И демонстративно взглянул на часы.

— А… а долго я здесь буду быть… жить?

Наверное, она выглядела крайне жалкой, потому что выражение лица напротив не сделалось смурнее, как случалось всякий раз, стоило ей открыть рот.

— Пока я тебя не пристрою.

— А что значит «пристрою»?

Звучало сиротливо и одиноко — пристрою. Пристроит куда, в приют для бездомных?

— Шла бы ты спать, Рейка.

— Райна, — механически поправила она, глядя на ползущую по косяку трещину. — А выходить из дома мне разрешено?

— Да хоть сейчас и на все четыре стороны.

М-да. Тепло. Уютно. А главное, с любовью.

Она молча развернулась и зашагала к себе в спальню.

(Illuminate — Nachtmusik или Stephan Moccio — Manolete)

Заснуть не могла долго. Жалась к холодной стене, куталась в одеяло, смотрела, как сквозь занавешенное тюлем окно снаружи медленно падают снежинки.

Где она? Что она? Зачем?

Ведь Барни, если вернется, найдет ее? Ведь сам оставил ту записку, значит, будет знать, где искать?

Если вернется…

Они познакомились почти год назад, тогда Райна работала в одном из окраинных баров — захолустном и неспокойном месте: мыла посуду, чистила полы, по вечерам драила столы и заляпанную пивными разводами барную стойку. Жила в комнатке наверху. Платили мало, квартиру снять не удавалось. Едва хватало на еду.

Когда Бульбог Рой — хозяин питейной забегаловки — несколько недель спустя предложил ей работу официантки, обрадовалась.

Дура.

А потом начала прятаться от распускающих руки пьянчуг во всем углам, за что ежедневно подвергалась выговорам, вычетам и штрафам. Рой, видите ли, не считал, что дать потрогать себя за сиську — нечто из ряда вон. Конечно, у него и сиськи-то не было. В гей бар бы его…

Барни встретился на пути не просто вовремя, а очень вовремя — Райна как раз хотела заехать по зубам одному бородачу, который в третий раз позволил себе шлепнуть ее по заднице; собиралась утешиться выбитым зубом или двумя и увольняться к чертям. Ей хватило и грязи, и выговоров, и распухших от постоянного пребывания в воде ладоней.

Только вместо Райны по зубам бородачу заехал Барни — тот самый крепкий, неплохо одетый, приятный на вид шатен, которого она тогда увидела впервые.

В тот вечер под крики и оры озверевшего краснощекого Роя, которому отказались возместить убытки за сломанную мебель, они покинули «Бульдожью чарку» вместе. А еще через две недели съехались, стали жить вдвоем.