Юлия Шолох - С привкусом пещерной соли. Том 1

Она сделает, что должна.

Странно, но никакого удовольствия эта хорошо сдобренная чувством праведности мысль не доставляла. Впрочем, может, и доставляла. 'Почти'.

Оставив на столе стопку бумаги, Наташка поднялась и отправилась спать, заранее зная, что спать будет плохо. Но на самом деле эта ночь оказалась последней из тех, когда сон постоянно прерывался приступами удушья - начиная со следующей, каждая ночь стала просто мертвецки спокойной.

Но этой ночью кое-что все еще мешало спать. Одно из тех воспоминаний, которое ты сознательно стараешься забыть, изо всех сил выталкивая за пелену забвения.

Самое поразительное, оно никоим боком не касалось Гонзы, память о котором она не смогла бы вырвать из головы даже ценой сохранения здравого рассудка. Да и не хотела. Он будет с ней постоянно, несмотря ни на что. Где он сейчас? Есть ли возможность до него докричаться? Найти? Освободить? При любом из этих вопросов голова раскалывалась на куски, и постепенно Наташка научилась не думать. Сейчас нужно поставить точку в существовании аквелей, которые, как ни крути, будут стараться ей помешать.

Просто поразительно, насколько теперь все иначе. Отправляясь в Ракушку, прежде всего Наташка хотела славы и денег, а теперь все ее праведное возмущение преследовало совсем другой, пусть и не менее шкурный, интерес. Конечно, этого никто не узнает. Зачем им знать?

Но это позже.

Пока же воспоминание, от которого следовало немедленно отделаться, касалось другой вещи. И во сне от него отмахнуться никак не получалось.

Тогда, поднимаясь по туннелю вверх, Наташка услышала плеск и шум воды. Свернув в небольшой коридорчик, она вдохнула насыщенный солью запах подземного моря и решила напоследок на него взглянуть. Если и жалеть о чем-то, оставленном за спиной, то о море, обладающем особой вкрадчивой красотой, невозможной на поверхности.

С уступа, на который она вышла, внизу виднелся уголок у воды. Это место, похоже, находилось далеко от пляжа, потому что выглядело совсем незнакомым. Скудно освещенный пятачок берега, ведущий в воду, был довольно маленький и ютился между высокими темными валунами.

Недалеко от берега по колено в воде стояла молодая женщина, которая держала на руках ребенка - детские ножки ярко белели даже на фоне светлой кожи матери. Женщина что-то мелодично приговаривала, правда, слов не разобрать, но таким ласковым тоном разговаривает со своими чадами любая мать.

А потом... Потом в ушах загудело от зашедшегося бешенным боем сердца, и Наташка была вынуждена опереться на стену.

Добравшись до глубины, где вода доставала до пояса, женщина подняла руки и... подбросила ребенка вверх.

И девочка полетела.

За ее спиной распахнулись стрекозиные крылья - очень узкие, длинные, прозрачные, практически неразличимые взгляду. Не столько крылья, сколько мираж, видение, блеск двигающихся потоков воздуха. Но девочка летела несколько метров, прежде чем с воплями восторга плюхнулась в воду и принялась барахтаться, а ноги у Наташки тем временем подкосились, и она опустилась на холодный камень. Аквели остались за пределами ее зрения, и только еле слышно звенел вдалеке радостный смех.

На душе было так пусто...

До сих пор момент полета снился ей каждую ночь, и только ночью она не могла отмахнуться от правды, которой нет и не может быть места на поверхности, особенно на фоне статьи и намерения уничтожить секту аквелей. Но снова, против воли, раз за разом она слышала детский стишок:

'Крыльев пыльца,

глаза в пол-лица...'

И не могла не признаться самой себе в том, что видела. Не могла выбросить из головы. Не хотела, но видела. Нечто, перечеркнувшее ее уверенность в собственной непогрешимости, нечто, что не даст жить, если ты его не примешь со всеми потрохами или наоборот - не вытравишь из памяти вплоть до малейших следов. И второе гораздо проще и гораздо удобнее.

Но она ее видела.... Она ее видела...

Акварельку.