Дженнифер Арментроут: Раскаленный поцелуй

Мое внимание привлекла листовка на зеленом фонарном столбе. Лютая злоба и чувство незащищенности охватили меня, когда я прочитала:

«Предупреждение. Стражи — не дети Божьи. Покайся Сейчас. Конец Близок».

Под словами находился оскорбительный рисунок того, что было похоже на помесь бешеного койота с чупакаброй.

«При поддержке Церкви Детей Божьих» , — закатив глаза, пробормотала я.

Мило.

Ненавижу фанатиков.

Окна закусочной и вывеска в конце квартала были заклеены листовками, провозглашавшими, что они отказываются обслуживать Стражей.

Гнев разросся во мне, словно вышедший из-под контроля лесной пожар. Эти идиоты понятия не имели, чем ради них жертвовали Стражи. Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

Мне нужно было сконцентрироваться на моей Притворщице вместо того, чтобы в уме беззвучно топать ногами по воображаемой трибуне.

Притворщица завернула за угол и оглянулась через плечо. Ее стеклянный взгляд ни на секунду не задержался на мне. Демон внутри нее не ощущал во мне ничего ненормального. Демон внутри меня спешил побыстрее сделать дело.

Особенно после того, как завибрировал у бедра мобильный. Наверное, Стэйси хотела знать, куда я, черт возьми, запропастилась.

Я просто хотела покончить со всем этим и остаток вечера провести совершенно нормальной . Я неосознанно потянула цепочку у себя на шее. Висящее на ней старое кольцо казалось горячим и тяжелым в руке.

Я миновала группу ребят примерно моего возраста, и их коротко брошенные на меня взгляды тут же вернулись и застыли на мне. Конечно, они уставились на меня. Все так делают.

У меня длинные волосы. Ничего необычного, если бы они не были такими светлыми, что выглядят почти белыми. Ненавижу, когда люди пялятся на меня. Чувствую себя при этом альбиносом. Но что на самом деле привлекает внимание людей, так это мои глаза — светло серые, почти бесцветные.

Зейн как-то сказал, что я выгляжу как давно потерянная сестра эльфа из

«Властелина Колец». Вот уж утешил так утешил. Я вздохнула.

Сумерки начали опускаться на столицу, когда я обогнула Род Айланд Авеню и окончательно остановилась.

В одно мгновение все и всё вокруг меня исчезло. Там, в мягком мерцании уличных фонарей, я увидела душу.

Она выглядела так, словно кто-то опустил кисть в красную краску, а потом хлестнул ей по мягкой черной ткани. У этого парня была плохая душа. Он не находился под воздействием демона, а просто сам по себе был злым и жестоким. Ноющая боль у меня в кишках вспыхнула с новой силой.

Люди толкались, бросая на меня недовольные взгляды. Некоторые даже ворчали. Но мне было плевать. Мне так же было плевать на нежно-розовый цвет их душ, цвет, который обычно я считаю невероятно привлекательным.

Наконец я сфокусировалась на фигуре, окутанной красной аурой — пожилом мужчине в заурядном костюме и галстуке, сжимавшем мясистой рукой ручку портфеля. Не от чего было бежать, нечего было пугаться, но я видела его не так, как все.

Он был невероятно грешен.

Ноги понесли меня вперед, хотя мозг кричал, чтобы я остановилась, отвернулась или даже позвала Зейна. Я бы остановилась, услышав лишь его голос. Остановилась и не стала делать того, о чем молила каждая клеточка моего тела — того, что практически было для меня естественным.

Мужчина чуть повернулся, пробежался взглядом по моему лицу, затем по телу. Его душа закружилась как сумасшедшая, становясь из красной бардовой. Он годился мне в отцы, и это было отвратительно, поистине гадко.

Он улыбнулся мне, улыбнулся так, что меня должно бы было ветром сдуть в другую сторону. В ту самую, куда как раз и следовало идти. Потому что, какой бы дрянью он не был, сколько бы девушек не вручило мне медаль за его уничтожение, Эббот воспитывал меня так, чтобы я не шла на поводу у живущего внутри меня демона.

Он вырастил меня Стражем, и я должна была вести себя как Страж. Но Эббота не было здесь.

Я встретилась с мужчиной взглядом и, смотря на него не отрываясь, почувствовала, как мои губы искривляются в улыбке. Мое сердце забилось, кожа горела и чесалась.

Я хотела его душу — так сильно, что кожа, казалось, вот-вот слезет с тела. Это было наподобие предвкушающего ожидания поцелуя, когда еще секунда и губы встретятся с губами.

Но я никогда не целовалась.

И мне было знакомо лишь это ощущение.

Душа этого мужчины взывала ко мне как песнь сирены. Мне претило так искушаться злом в его духе, но темные души были так же хороши, как и чистые.