Синтия Иден: Ангел тьмы (ЛП)

- Не двигайтесь.- Пистолет немного дрожал. - Если не хотите пулю в грудь, просто... не... двигайтесь. - Он хрипло выдохнул. - Дьявол, вы сделали тоже самое этому несчастному ублюдку, не так ли? Заманили сюда, а потом вцепились в горло?

Нет. Он пришел за ней. Напал на нее, с темными глазами и клыками, как какой-нибудь плохой вампир из фильма ужасов или что-то в этом роде.

Вампир.

Ее тело застыло.

Клыки. Кровь. Жажда.

Нет. Нет!

«Я не знаю, кто вы, черт возьми, такая».

Эти проклятые удары заполнили уши. Призывая, убеждая сделать еще один глоток.

Бежать. Она не собиралась убивать полицейского или пить его кровь! Николь, развернувшись, побежала в сторону площади.

- Нет! Дьявол, стоять!

Она не могла остановиться. Ее зубы стали клыками , ногти превратились в когти, и это было совсем, совсем неправильно. Слезы потекли по щекам, когда она мчалась в безопасное место.

- Я сказал стоять!

Девушка побежала еще быстрее, направляясь к ближайшему кварталу. Затем плутала по улицам. Перед глазами все расплывалось, она бежала быстрее, еще быстрее...

И все это время, слова копа эхом звучали в ее голове.

«Я не знаю, кто ты, черт возьми, такая».

Она взглянула на когти - когти, в которые превратились ее короткие ногти.

Когти.

Клыки.

Жажда крови.

О, Боже. Коп может и не знал кто она такая, но Николь очень, очень боялась, что знала. И до ужаса боялась, что скоро станет точно такой же, как тот, напавший на нее, ублюдок.

Убийцей. Монстром.

Вампиром.

Шесть месяцев спустя...

Когда женщина с черными, как сама ночь, волосами и темно-красными губами забрела в бар, Кинан понял, что поиски, наконец, подошли к концу.

Он поднес бокал с текилой к губам, едва заметив, как жидкость обжигает горло. Спустя столько времени, он все же нашел ее.

Николь Сент-Джеймс.

Единственная подопечная, которая смогла сбежать от него. Женщина, изменившая его жизнь. Гнев распалил кровь Кинана, потому что такого не должно было случиться. Не с ним. Не с ней.

Он со стуком поставил стакан на барную стойку. Девушка даже не бросила взгляд в его сторону, продолжая идти к старым покореженным столам в задней части бара. Что она делает?

Николь Сент-Джеймс была учительницей. Женщиной, носившей длинные юбки и свободные тонкие топы. Она не относилась к тем, кто предпочитал рваные выцветшие джинсы, причем такие узкие, что те плотно обхватывали бедра и ягодицы; кто носил подобные топы - топы, едва прикрывающие грудь и обнажающие живот.

Слишком много плоти.

Кинан посмотрел поверх нее. Девушка даже не осознавала, сколько опасности ее окружает? И почему она в Мексике? Сейчас Николь должна быть дома, в Новом Орлеане, наслаждаться жизнью , которую он ей подарил.

Та, ради которой он стольким пожертвовал.

Но нет же, она склонилась над каким-то мужчиной и, проведя пальцами вниз по его загорелой коже, что-то нашептывала ему.

Обольщение.

Мужчина поднялся, и, довольно улыбаясь, отвернулся от своих друзей. Кто-то крикнул:

- Мамасита! - когда они вместе с Николь скрылись за маленькой дверью черного хода.

Встав со стула, Кинан расправил плечи. Хорошо, но он ожидал... большего. Женщина даже не посмотрела в его сторону. Ни разу. Она нашла своего жеребца, и, взяв за руку, повела прямо на улицу.

Прищурив глаза, Кинан последовал за ними. Этот мужчина может найти другую любовницу. У него самого были планы на Николь Сент-Джеймс.

Выходить тихо не имело смысла. Кинан хотел, чтобы они знали о его приближении. Хлопок ладонью по двери - дерево раскололось от прикосновения.

Он вышел на улицу. В нос тут же ударил запах ночного воздуха, плотный, влажный и мускусный аромат диких животных. Сделав еще один шаг, Кинан услышал мягкий шепот в воздухе.

Хриплый голос женщины.

Страстный шепот мужчины.

Жар внутри Кинана вспыхнул сильнее.

Завернув за угол, он увидел их, наполовину скрытых в тени. Целующимися. Руки Николь блуждали по телу мужчины. Она встала на носочки и, опустив голову, целовала его шею.

Кинан скрестил руки на груди, и, прочистив горло, сказал:

- Э-э... жаль прерывать вас. - Нет, совсем не жаль.

Девушка взглянула на него. Те же темно-зеленые глаза. Но во взгляде не читалось удивления. Значит, ей было известно, что он там стоял?

Но Ромео, вероятно, оказался слишком занят, чтобы услышать, поэтому с удивлением повернулся, прищурив свои глазки-бусинки. Парень загородил Николь плечами от взгляда Кинана. Парень прорычал: