Татьяна Шмидко - Дежавю

Она более походила на приятное общение друзей. Профессор Догерти была дружелюбна и интересно подавала материал. Поэтому когда я получила СМС от Алисы, была расслаблена и не готова к новостям. На экране я прочитала: «Генри начал приходить в себя, мне только что звонили из госпиталя». Я показала это Эдуарду, от волнения чуть не раздавив телефон.

Я тут же изобразила предобморочное состояние, и, после небольшой суматохи, профессор Догерти дала задание Эдуарду отвести меня к врачу.

Как только мы зашли за ближайший угол, то быстро вышли из здания и как можно быстрее забрались в машину. Нам понадобилось всего четверть часа, чтобы добраться до домика в лесу, где мы переоделись в спортивную одежду, более подходящую для дальних походов. Заперли дом и помчались через три штата к отцу. Так будет быстрее, потому что трафик и правила дорожного движения помешали бы нам прибыть вовремя.

Я бежала на пределе своих возможностей, а Эдуард просто держался рядом. Мы бежали, словно тени, оставляя после себя череду неясных шорохов, стараясь избегать людных мест. По пути несколько раз пришлось переплывать судоходные реки и пересечь две горных гряды.

Я бежала и понимала, что мое появление может снова практически убить отца – ему опять придется осознать то, что я стала вампиром. Однако не быть рядом с ним в момент пробуждения было выше моих сил. Когда огни Сиэтла показались на горизонте, я ускорила бег.

– Не спеши, Бэль. У нас еще есть время. Не стоит врываться в его палату, как только он очнется, – сказал спокойно Эдуард. – Это неразумно.

– Знаю, но я ничего не могу с собой поделать! Он же будет обо мне думать, беспокоиться. Пусть увидит, что со мной все в порядке.

– Нет, нам придется сделать это деликатно. Выберем удобный момент.

– Но как? Ждать под окнами?

– Я могу провести для тебя небольшой мастер-класс по незаметному пребыванию в комнате любимого человека, – сказал Эдуард с усмешкой.

– Да, у тебя богатый опыт! – сказала я, чувствуя, что настроение у меня поднимается. – Ты месяцами подглядывал за мной, пока я спала!

– Ну вот, ты улыбаешься! Словно солнце взошло в твоих глазах!

Я резко остановилась, вдруг осознав, что прошедшие четыре месяца я ходила в постоянном напряжении, думая об отце. А Эдуард? Он же терпеливо ждал, страдая от моей замкнутости. Это так несправедливо!

– Бэль, но что за выражение лица! Ты снова страдаешь! Ты с ума меня сведешь!

– Эдуард, прости меня! Я только что поняла, что забросила тебя. Я была одержима только одной мыслью – что бы еще сделать, чтобы Генри быстрее очнулся. А ты? Ты же все для меня. Я…

Эдуард нежно прикоснулся ладонями к моим щекам и нежно поцеловал.

– Я люблю тебя. Но рад, что ты это сказала. Мне было трудно наблюдать за тем, как ты страдаешь. И я рад, что избавление близко – мы в пяти минутах от Генри.

Практически одновременно посмотрели на больницу, которая располагалась у пологого холма на окраине города. Мы посещали ее достаточно часто, потому что там работал главным врачом друг Диксона.

– Ну что, идем? – спросила я.

– Конечно, – сказал Эдуард, и мы направились к больнице.

Обычно мы заходили через главный вход, регистрировались у старшей медсестры и поднимались в палату Генри на лифте. Но сегодня у нас был другой маршрут. Мы приблизились к зданию со стороны леса. Частично по кондиционерам, просто перепрыгивая с окна на окно, попали на седьмой этаж, и тихо забрались в палату Генри.

Я тут же подкралась к постели отца, который, наверное, задремал. Смотрела на родные черты и не могла наглядеться – папа похудел, его лицо заметно осунулось, а на висках добавилось седых волос. Но выражение лица было такое… умиротворенное, такое родное. Я не посмела его будить, и мы простояли около кровати, как тени, около получаса. Эдуард все время следил за мониторами и листал историю болезни Генри. Ничего не происходило, как вдруг Эдуард предупредительно поднял палец и указал мне на Генри.

– Я… оставлю вас наедине, – сказал он, ретируясь за окно. Я могла только гадать, куда он делся.

– А как же мастер-класс? – прошипела я в ответ.

– Отменяется. Он готов. Вот увидишь! – сказал он мне уже из-за окна.

Я ошарашено оглянулась на Генри – его веки как раз подрагивали. Я не сдержалась:

– Папа! Папа! – сказала я, нагнувшись над ним.

Он медленно открыл глаза, и я встретилась с ним взглядом.

– Бэль! – прошептал он едва слышно, просто выдохнул мое имя.

– Папа! – сказала я и обняла его осторожно, словно хрупкую вазу.