Татьяна Корсакова - Беги, ведьма

– Так хорошо? – спрашивает Арина.

– Спасибо, так правильно… – улыбается тень. – Это то, что я на самом деле хочу…

Джип ревел, аки лев, прорываясь сквозь белую круговерть. От густого снегопада не спасали ни мощные фары, ни «дворники». Видимость была нулевой. И время – время, которого Волкову вечно не хватало! – сжалось, спрессовалось под напором этой так некстати приключившейся метели. Хотя почему некстати? Зима как-никак на дворе, а от зимы можно всякого ожидать. Утешало одно: в этот ненастный предновогодний вечер дорога была почти пуста. Лишь изредка в темноте появлялись и стремительно пролетали мимо огни встречных машин. Наверное, такие же бедолаги, как он, спешили домой, к праздничному столу.

Арина звонила трижды с тех пор, как самолет Волкова приземлился в аэропорту. Не то чтобы она нервничала, но в голосе ее Волков чувствовал легкую напряженность. Так бывало всегда, когда Волков отлучался по делам. А отлучался он часто. При его-то работе! И сам он тоже переживал, оставляя Арину с Марусей без присмотра и без защиты, чувствовал подспудную вину.

Беспокойство у них с Ариной было одно на двоих. Волков боялся за нее, она – за него. Но с этим ничего нельзя поделать. Арина уважала его право зарабатывать на хлеб с маслом вот таким небезопасным, а порой и не слишком легальным способом. А Волков уважал ее право на независимость. От охраны или хотя бы от охранной системы в доме Арина отказывалась, полагалась на Блэка и собственные силы. Сил этих нынче хватало с избытком. Будь Арина персонажем одной из своих книг, запросто могла бы носить гордое имя боевой ведьмы какого-нибудь надцатого уровня, но ее вполне устраивало звание домохозяйки. Называться писательницей она почему-то до сих пор стеснялась. И стеснительность эта Волкова удивляла и умиляла. Женой-писательницей он гордился ничуть не меньше, чем женой-ведьмой, и его сердце сладко замирало всякий раз, когда в книжном он видел Аринины книги. Не одну и не две, а целую полку. Вот такой она была удивительной домохозяйкой!

Часы на приборной панели показывали без пяти одиннадцать, когда снова ожил телефон.

– Волков, ты за рулем?

Отчего-то Арина очень боялась отвлекать его во время езды. Особенно по бездорожью и в ненастье.

– Где же мне еще быть, радость моя? – На душе и в самом деле стало радостно и празднично. – Лечу на всех парах!

– Волков, не надо на всех парах! – Кажется, она снова за него испугалась. – Лучше мы перенесем Новый год.

В свете фар мелькнул знакомый железнодорожный переезд, и Волков улыбнулся:

– Не нужно переносить Новый год, скоро буду.

– Как скоро? – тут же поинтересовалась Арина.

– Проехал переезд.

Ему не нужно было дара ясновидения, чтобы почувствовать ее радость. Видимо, это особое умение чувствовать свою вторую половинку шло бонусом к семейной жизни. Одним из множества бонусов. Кто бы мог подумать, что их так много!

– Как там Маруся?

Имя дочке Волков придумал сам, еще задолго до ее рождения, в тот памятный день, когда Арина сообщила, что Волкову пора осваивать плетение косичек.

– Не спит, ждет тебя, готовит сюрприз. Все, Волков, я побежала! Ирка говорит, что у утки по-французски уже ожоги третьей степени, бедной птичке нужна реанимация… – Голос Арины затухал и удалялся. Выключить телефон она забыла, но в тот самый момент, когда Волков собирался отключить связь, в динамике послышался хрипловатый голос Анук:

– Мальчик, ты еще здесь?

Анук называла Волкова мальчиком, несмотря на все его протесты. Впрочем, и Митьку Селиванова, боевого товарища Волкова и вот уже год как Иркиного законного супруга, она тоже называла мальчиком. Похоже, все мужчины моложе шестидесяти виделись ей бестолковыми юнцами.

– Я все еще здесь, мадам, – отозвался Волков, съезжая с основной трассы на заметенную снегом дорогу.

– Как он?

– Он хорошо. Передает вам привет и большой мешок кофе. У него на днях концерт в Барселоне, он волнуется.

– Это хорошо, мальчик. Спасибо тебе.

– Да не за…

Договорить Волков не успел, в трубке послышались гудки отбоя. Анук посчитала разговор исчерпанным. Он не обиделся, за несколько лет знакомства с этой необыкновенной женщиной можно привыкнуть ко многому. И к порошкам, которые она фасовала в пестрые мешочки, подписывала аккуратным почерком и засовывала ему в карманы, тоже привык. Порошки Волков пару раз уже успел опробовать, убедился в их эффективности и больше не сопротивлялся. Должны же быть какие-то преимущества в дружбе с такой уникальной женщиной. Назвать Анук ведьмой у Волкова не поворачивался язык. И признательность ее дорогого стоила.