Елена Звездная - Темная Империя. Книга 1

Я осторожно забрала руку. Не стоило мне приходить в дом госпожи Шилли. Не стоило. Я ведь знала, что у них из-за меня проблемы будут. Хорошо знала. Все маги знают. Потому-то я четвертый день в Сарде никого из магов так и не встретила. Те, кому есть куда пойти — подставлять друзей не хотят, а я… мне идти было некуда. Оправдываю себя — мерзко. Я должна была решить все сама, должна была.

Внезапно двуколка остановилась. А затем Алех вдруг развернулся ко мне, обхватил мое лицо ладонями и тихо попросил:

— Посмотри на меня.

Посмотрела. А хотелось глаза отвести, я себя подлой чувствовала. Бессовестной. Мне стыдно было. Стыдно и противно от себя самой.

— Найри, — Алех смотрел с какой-то мрачной решимостью.

Его широкое с правильными чертами лицо казалось сумрачным в наступающем утре, а карие глаза потемневшими, от гнева или от злости, я не знаю.

— Просто выслушай.

Мне не оставалось ничего иного, говорить я сейчас была не в состоянии. А Алех, он тихо произнес:

— Найри, я люблю тебя.

Мое сердце остановилось. Руки безвольно опустились. Плечи поникли, словно удерживая невероятную тяжесть. Я… я была в ужасе.

— Да, я вижу, — странно улыбнулся Алех и язвительно добавил, — ты просто бесконечно счастлива. — А затем с присущей ему решительностью и прямотой: — Знаешь, я не удивлен. Ты очень правильная девочка и никогда не позволила бы себе полюбить кого-либо, зная, что из-за твоих чувств он может пострадать. Я ведь давно люблю тебя, Найрина, ты самая чистая и светлая девушка из всех, кого я знаю, и самая красивая, и самая милая и… Можно долго перечислять, но ты ведь даже не услышишь, ты сейчас просто боишься. За меня. Я потому и не сказал тебе — догадывался, как отреагируешь.

Я почувствовала, как глаза застилают слезы.

Алех грустно улыбнулся, большими пальцами вытер побежавшие по щекам слезинки и продолжил:

— Я сказал только по одной причине — чтобы ты поняла, как дорога мне. Очень дорога. Я ведь жить не могу без тебя, Найри. Я с ума сходил в Ночь Свободы, разыскивая тебя по улицам Сарды. Это Сэм и Герман потом уехали, а я остался и искал тебя. И я не знаю, что было бы со мной, погибни ты, Найрина. И если ты захочешь сбежать, руководствуясь идеей, что нам без тебя безопаснее будет, просто вспомни, что чувствовала, когда исчез Ниран и ты осознаешь, каково мне, при одной мысли, что ты исчезнешь.

И отпустив мое лицо, Алех стегнул лошадей, заставляя их вновь мчаться по улицам просыпающейся столицы. Мне же предстояло осознать услышанное, и это оказалось невероятно тяжело. Безумно тяжело. Тяжело настолько, что я сидела, не в силах распрямить спину, не в силах разглядеть хоть что-то, за пеленой слез. Мне бы очень хотелось уйти, и уйти прямо сейчас, но одна мысль, что я причиню Алеху столько же боли, сколько испытала сама, когда исчез Ниран, лишала сил совершенно. Я понимала, что не в праве так поступать с Алехом. Я не хочу, чтобы он страдал и чувствовал себя совершенно беспомощным, как чувствовала я. И мне вовсе не хотелось, чтобы за каждым скрипом двери ему чудились мои шаги, как мне чудится поступь брата.

— Но мне лучше переехать от вас, — единственное, что я могла сказать.

— Юной девушке не стоит жить одной, — решительно ответил Алех. — Если тебя что-то смущает, можем переехать мы с братьями, но не ты.

Я промолчала.

— Сможешь переехать, когда начнешь хорошо зарабатывать, — неожиданно сдался старший Шилли. — Над чайной сдаются комнаты, госпожа Виртин очень опрятная, аккуратная и честная хозяйка, а сторож в чайной бывший наемник. Да и тебе до Академии будет ближе.

— Спасибо, — едва слышно произнесла я.

Алех ничего не сказал. Он вел себя спокойно, но я видела, как сильно пальцы сжимали кнут, как держался сам парень — ему тяжело далось это признание. Очень тяжело. И он хотел сказать еще что-то, но сдерживался.

Всю дорогу до чайной мы молчали, а едва подъехали, Алех быстро и резко выдохнул:

— Вечером на площади фейерверк будет, сходим?

За этим предложением что-то другое было, я чувствовала, но не смогла ответить отказом и только кивнула в ответ. Алех улыбнулся, из его движений исчезла нервозность, и, выйдя из двуколки, он протянул руку мне, помогая спуститься. А я… я чувствовала, что совершила ошибку.

Чайная мне не понравилась. Сразу, и с порога. Мне всегда казалось, что чайная это что-то возвышенное, но изображение пышнотелой девушки с улыбкой кусающей плюшку совершенно не вязалось с моим внутренним представлением.