Элизабет Вон - Военный трофей

— Копьё… наконечник сломался… живот.

Я кивнула. Нет нужды говорить. Он знал.

Воин закрыл глаза, затем снова открыл их и впервые, казалось, действительно посмотрел на меня.

— Я сражался вместе с вашим отцом, леди.

Он с трудом дышал. Усилие говорить стоило ему всех сил. Его голос звучал нежно и одновременно мужественно.

Я остановилась. Немного осталось тех, кто мог утверждать, что знал моего отца.

— Я, простите… я вас не знаю.

Казалось, воин не услышал меня. Уголок его рта изогнулся вверх.

— У тебя его глаза, дитя. Такие же необычно синие и мудрые.

Он с трудом приподнял дрожащую ладонь. Я схватила её и сжала. В его глазах сиял странный свет. Возможно, это был отблеск прожитых лет.

— Каким королём был ваш отец! Каким воином!

Он смотрел через моё плечо, вглядываясь в туманы памяти.

— Я скучаю по нему, — спокойно произнесла я.

Судорога боли перекосила лицо умирающего.

— Да, леди, — прозвучал почти беззвучный ответ. — Как и все мы.

Каким-то необычайным образом он собрал весь остаток сил, сжал мою руку и сделал небольшой рывок. Я поднесла ладонь к его губам.

— Ладонь в ладонь. Благословляю тебя, Ксилара, дочь дома Кси, дочь Ксирона, короля воинов, — с резким вдохом произнёс воин и прижал пересохшие губы к моей ладони.

Последний раз я слышала эти слова очень давно. Я поцеловала его в лоб.

— Ладонь в ладонь. И я благословляю тебя, воин дома Кси.

Он улыбнулся, и его рука выпала из моей ладони.

— Ты проявляешь слишком много заботы.

Это снова был Эльн.

Его голос отразился эхом от каменных ванночек, установленных для чистки инструментов. Я проигнорировала слова Эльна и сконцентрировалась на мытье инструментов, готовясь к следующей волне раненых. Опыт научил меня, что затишье в сражении нужно использовать, а не тратить впустую.

— Хороший целитель беспристрастен, непредвзят.

Тело воина унесли для похорон. Он был последним из тяжелораненых.

Маленькая группа несчастных учеников отправились на улицу кипятить бинты и ткань. Не самая приятная работа, но жизненно необходимая.

Эльн поставил варить на огонь ещё больше корней орхидеи. Их сладкий аромат успокаивал нервы. Остальные целители ушли следить за большими котлами с лекарствами от лихорадки. Все, несмотря на скопившуюся усталость, работали и ждали — звуков разгорающегося сражения, ещё больше раненых. Я закрыла глаза, поддаваясь изнеможению, и помолилась об окончании войны, которая велась за пределами городских стен. Помолилась, чтобы воины Огненной земли прекратили использовать свои копья. Помолилась, чтобы мне хватило опыта, и большая часть моих пациентов выжила.

Эльн громыхал флягами и бутылками и, открыв глаза, я начала наблюдать за ним. Мой пожилой учитель! Его длинные руки вытянулись вперёд, пытаясь придать рядам склянок некое подобие порядка. Медленно и непреклонно он аккуратно передвигался на длинных ногах, вымеряя каждый шаг. Прямые седые волосы текли вниз по спине. Всё это лишь усиливало сходство с серым озёрным журавлём. Учитель бросил на меня косой взгляд и покачал головой.

— Как может быть такая хрупкая девушка настолько упрямой?

— Эльн, как долго я была твоей ученицей?

Он многозначительно посмотрел на мою ушибленную щёку.

— Достаточно долго, чтобы всему научиться.

Учитель окинул меня долгим и серьёзным взглядом.

— А как долго я была мастером?

Я промыла ещё несколько инструментов и оставила их сохнуть на ткани.

Он скривил губы и сделал вид, что изучает одну из фляг.

— Достаточно долго, чтобы научиться дерзить.

Я фыркнула.

— Сколько раз ты говорил мне об этом?

— Больше чем могу сосчитать, но это не превращает мои слова в ложь.

Он начал собирать вещи: мы должны проверить раненых и присмотреть за ними.

— Если ты настолько мудра, Лара, тогда почему я вижу вину в твоих глазах?

Я выглянула в кухонное окно. Полуденные тени стали длиннее.

— Я не должна была пытаться достать осколок. Надо было оставить его в покое. Если бы у меня…

— Если бы… — Эльн подошёл ко мне. — Если бы ты оставила осколок внутри, то избавила ли воина от смерти? Ты попробовала. Это все, что ты могла сделать. Все, что мог сделать любой из нас, когда нас переполняют эмоции.

Я вытерла руки и сморгнула слезы, для которых у меня не осталось времени.

— Лучше идём работать.

В переполненном зале, на соломенных тюфяках и койках дремали больные. Мы двигались быстро и уверенно — проверяли повязки, раздавали лекарства и порошки. Ученики носились взад и вперёд, разнося воду и ткань, припасы и инструменты. Как всегда наши лекарства принимали, жалуясь на вкус. Мы игнорировали эти жалобы и шли дальше, осматривая каждого пациента. На втором этаже их лежало ещё больше.