Элли Конди - Атлантия

Она здесь.

Майра.

Мамина сестра.

Женщина-сирена, из тех, кого люди называют ведьмами.

Та, которая, как я думаю, могла убить нашу маму.

А как еще объяснить то, что тело мамы нашли на пороге ее дома? И почему Майра ни слова не сказала, даже никак не попыталась объяснить причину, по которой мама тогда побежала именно к ней?

Когда я поделилась с Бэй своими подозрениями, она мне не поверила:

– Не может быть, Рио, родная сестра на такое не способна.

Я оборачиваюсь и смотрю на толпу людей на Нижнем рынке. Майры вроде бы нигде не видно. И все же я чувствую, что она за мной наблюдает. Может, хочет, чтобы я отозвалась?

Майра не знает, что я сирена. Мама была очень осторожна и держала это в тайне от всех, даже от собственной сестры.

Как-то еще в детстве я спросила ее:

– Но если у Майры необычный голос, то разве люди не могут заподозрить, что и у меня такой же?

– Нет, – ответила мама. – Еще никогда в одной семье не рождались две сирены. В Атлантии всегда верили, что голос сирены – это дар богов, он не может передаваться по наследству.

– Тогда почему же я должна прятаться? Значит, на самом деле это вовсе не дар, а наоборот?

Глаза у мамы стали невероятно грустными, и она сказала:

– Все это очень сложно, Рио. Понимаешь, это величайший дар, просто еще не пришло время, когда ты сможешь им воспользоваться.

– А когда оно придет? – заинтересовалась я.

У мамы не было ответа на этот вопрос, а вот у меня был. Это время придет, когда я поднимусь Наверх. Маме всегда очень нравилось, что я умею держать себя в руках. Она просто не догадывалась, что у меня это получалось только потому, что я не собиралась оставаться в Атлантии до конца своих дней. Я всегда мечтала, как однажды поднимусь Наверх и смогу наконец заговорить своим настоящим голосом.

– Майра – твоя самая лучшая защита, – пояснила тогда мама. – Именно потому, что у нее такой голос, никому никогда и в голову не придет искать других сирен в нашей семье.

Я снова слышу, как кто-то произносит мое имя. Всего одно лишь слово, и оно звучит только для меня: «Рио».

Я ускоряю шаг, прохожу мимо торговых рядов и палаток к нижним районам Атлантии.

Мне кажется, что я чувствую, как Майра идет за мной следом и нашептывает мне какие-то слова, но я не могу их разобрать, потому что они звучат за потоками воздуха, который перетекает сквозь стены нашего города. Я бессильна перед этим голосом.

«Неужели я тоже так могу?»

Если я заговорю своим настоящим голосом, то стану такой же, как Майра. Меня заклеймят как сирену, и люди станут меня бояться.

Теперь всякий раз, когда я встречаюсь с Джастусом, он отводит глаза. А ведь он слышал, как я произнесла всего одно слово, но и этого оказалось достаточно – с тех пор он держит дистанцию. Вообще-то, это правильно, так безопаснее для меня же самой: казалось бы, я должна радоваться, но мне грустно. Джастус был лучшим другом мамы. Он самый добрый из священнослужителей, и мы с Бэй надеялись, что после смерти мамы его выберут Верховным Жрецом.

Но вместо него выбрали Невио.

Мимо меня проходит компания подростков. Которые смеются и оживленно болтают. Они скользят по мне равнодушным взглядом. В какой-то момент у меня возникает желание окликнуть их своим настоящим голосом. Я могла бы играть парнями, могла бы сделать так, что девчонки стали бы мне завидовать и сильно пожалели, что когда-то не замечали меня.

– Привет.

Голос притягивает и очаровывает. На секунду мне кажется, что это я заговорила. Но я не произнесла ни слова.

Снова Майра. Она стоит напротив меня в черной мантии. Волосы у нее распущены, черты лица слишком резкие, совсем не как у мамы, и в то же время сразу бросается в глаза, что они похожи. Я никогда раньше не видела ее так близко.

– Мне надо поговорить с тобой. О вашей маме. И о твоей сестре.

Мне так хочется ответить своим настоящим голосом: «Нет, ничего этого тебе не надо». Но я так долго хранила молчание, что теперь просто не вижу в этом смысла. Разрушить все только ради тетки, которой, по большому счету, плевать на меня?

Я прохожу мимо нее. Майра идет следом. Я слышу ее шаги у себя за спиной. Я чувствую всю пропасть потери, когда она произносит: «о маме» и «о сестре». Эти слова эхом отдаются у меня в мозгу, как будто мой череп – холодный пустой храм, в котором не зажгли свечи.

Я всегда знала, что если останусь Внизу, то потеряю себя, и чувствую, что это уже начинает происходить.

– Рио, – повторяет Майра, – я была в храме, когда Бэй ушла Наверх. И я слышала, как ты заговорила.