Киндер, кюхе, кирхе (СИ)

- «Арцах Серебряный»*, 45 градусов, - прочитал Мишка незнакомую этикетку. - Лёль, по ходу, в честь тебя названа. И градус – в жилу!

Олег вынул у него из рук бутылку и переставил на другой конец стола:

- Как бы мне в своей семье исхитриться, чтобы раз и навсегда закрыть тему градусов?

Андреич, отвинчивая крышку с бутылки и разливая по тесно сдвинутым стаканам, подмигнул:

- Там, за протокой полянка есть с а-а-а-атличной крапивой. Попробуй, если ничего другое не берет.

Олег покосился на Мишку, иронично поднял одну бровь и задумчиво протянул:

- Ты думаешь?...

Эта тема не всплывала в их разговорах с зимы. Всё остальное наладилось, но тут - словно отрезало. А сейчас Олег молчал, не сводя взгляда с Мишкиного лица, и Мишины щеки медленно набирали румянец. Лёха хохотнул:

- Самсонов, ты хоть так не красней. А то мы, правда, подумаем, что Олег тебя крапивой жарит.

Вдруг встрял Арни:

- Лёх, завали своё радио! Орешь на весь бор, а рядом – дети, - и кивнул на своих пацанов, которых Настя чем-то занимала у костра.

От такого заступничества Мишка вспыхнул до корней волос, вскочил и ломанулся через собранные в груду ветви для растопки.

- Что вы за люди! – сердито пробормотал Олег и рванул следом.

Лёха фыркнул:

- Когда у этих балбесов медовый месяц-то закончится? Сколько можно всё это смотреть!?

- «Молодожены», едрёнать! – улыбнулся Андреич. И сам первым поднял стакан: - Ну, за любовь!

И остальные присоединились к тосту чарками с необычно крепкой армянской водкой.

А в это время в рыбацком домике целовались «молодожены».

- Лёля, я - хочу! – стонал Мишка. – Мне так нужно! Милый мой, родной, пожалуйста!...

Олег, прижав пацана к стене и раздвинув коленом его ноги, впивался губами в его губы, а пальцами в ягодицы:

- Подставишь?! Вечером, когда уедем, ок?

Мишка, прогибаясь в пояснице, терся стояком об Олегову затвердевшую ширинку.

- Да!

За окнами раздались голоса Арниных сыновей. Олег отпрянул от любовника:

- Всё, надо идти. А то застанут! Давай, ты – первым!...

Мишка, отвернувшись, старался успокоиться. Сделал несколько вдохов и выдохов. Провел ладонью по лицу. Положил ладонь на дверную ручку и обернулся в дверях:

- Лёль, ты только не дрочи сейчас, ладно?!

- Да не буду, не буду! Всё тебе достанется. Всё – твоё! …Ненасытный!

Сумерки густели.

Перемыв посуду, Настя увела сынишек спать в избушку. Вернулись рыбаки с «вечерней зорьки». Попонтили друг перед другом уловом, переоделись в сухое, стянулись поближе к костру. Хлебали уху, разливали водку. «Градус» компании постепенно повышался. Трезвый Мишка терпел и держался. А подвыпивший Олег, пользуясь спустившейся под сосны темнотой, украдкой тискал то его локоть, то талию.

- Мне свою Настюху жалко иногда, - откровенничал вполголоса Арни. – Красивая же баба, да? Даже вон после третьих родов – стройная. Глазищи! Волосы! А ведь никто на нее никогда глаз не поднимет, правда? Все знают, чья она жена. И ни один ханурик не решится….

Лёха хмыкнул:

- Ну а ты чего хотел?

- Да мне это нравится, конечно. Спокойно. Но и жалко её порой. Я захочу - гульну, а она – как в клетке. Иногда думаю: взять и купить ей путевку в Таиланд. Пусть съездит, развлечется! …Но не куплю, конечно! – он махнул рукой и потянулся вилкой за нажаренными его Настюхой еще дома котлетами.

- Ай, не рефлексируй! Залечись! – старший брат наклонил бутылку над Арниным стаканом. – Знаешь фишку: после первого стакана хочется бабу, а после второго – третий!

- У нас не всем бабу хочется, - хмыкнул Андреич. – Вишь, бывают разные предпочтения.

Мишка напрягся от этого разговора. Поднялся от костра и начал звякать котелками у стола.

- Самсонов, ты не обижайся! – окликнул Андреич. – Я ж – ничего!

- Всё ок, - ответил тот. – Нам просто ехать с Олегом пора. Мы завтра сына с утра забираем. …Собирайся, Лёль!

Они сняли ялик* с цепи, отшутились от их забористых подколок провожавших и оттолкнулись от берега. Сначала каждый сел на свое весло. Но когда отплыли метров сто, и оживленные мужские голоса стихли за их спинами, Мишка сказал:

- Пусти-ка!

И Олег беспрекословно отдал ему весло и пересел на корму.

У берега они привязали лодку к свае, надели замок и пошли к машине, стоявшей на пологом склоне. У них уже снова был жигуленок. Чадящий, ржавый и раздолбанный, он обрёл в Мишкиных умелых руках вторую жизнь. Заботливый новый хозяин снял и отнес к заводским сварщикам в починку прогоревшую выхлопную. Промыл мотор профессионально набодяженным ядрёным очистителем. Поменял ремень ГРМ. И благодарная машина не бойко, но ездила, и уже не грозилась заглохнуть навеки после каждых пяти километров.