Всеволод Шипунский: Новые сказки Шехерезады (СИ)

И поскольку Алладин смотрел на неё очень удивлённо и недоверчиво, она достала заранее приготовленный перстень с большим изумрудом, надела на палец и поднесла к его глазам. Вот его подарок.

Из глубины изумруда так полыхнуло зелёным огнём, что Алладин ахнул и сразу поверил всему.

- Но почему же он бросил нас?? – вскричал он.

- Не знаю, - печально отвечала мать. – Он исчез. И даже не знает, что у него есть сын… Но я верю, что когда-нибудь твой отец найдёт нас – или мы сами разыщем его. Тогда он вспомнит свою любовь, и возрадуется своему сыну; мы станем жить во дворце, а ты будешь настоящим принцем, а потом и сам станешь правителем!

- И женюсь на принцессе?

- О, да! Может быть, на самой принцессе Будур - первой красавице Магриба! …Хотя ты, кажется, предпочитаешь ослиц, – с насмешкой сказала она, и Алладин вспыхнул и опустил глаза. – Но хватит об этом… Сейчас ты тоже омоешь меня – так же тщательно, как и я тебя. Ты должен узнать, что такое настоящая женщина, и как с ней нужно обращаться.

И Зульфия стала не спеша разоблачаться перед сыном, пока на ней не остался один только перстень. Затем, гордо и ничего не скрывая, будто египетская царица, всходящая на престол, взошла в корыто и указала Алладину на лежавшие подле ковш и мыло: «Приступай».

Алладин, впервые так близко увидевший обнажённую женщину, задрожал, но выполняя указания матери, стал поливать, намыливать и омывать её руками, не пропуская ни выпуклых грудей, ни живота, ни округлых ягодиц.

Когда всё тело её и ноги были омыты, она посмотрела сыну в глаза и увидела в них сумасшедшее желание юной страсти; ткань, в которую он был завёрнут, выпятилась впереди так, что готова была треснуть. И тогда она, мысленно вознеся молитву Аллаху, чтобы грех этот пал на неё, а не на сына, сказала ему ласково, но решительно:

- А сейчас, милый, ты вымоешь между ног. Намыль руки получше… И учти, - говорила она, низко наклоняясь, - что из этого места ты появился на свет. Будь почтителен и нежен к нему.

Зад её округлился, подобно полной луне, между бёдер выступили пухлые «верблюжьи губы», и юный Алладин затрепетал…

* * *

…Зад её округлился, подобно полной луне, а между бёдер выступили пухлые «верблюжьи губы». Юный Алладин затрепетал, дрожащей мыльной ладонью коснулся этих губ и, следуя её указаниям, стал скользить по ним и омывать их. Через какое-то время мать, не выдержав, издала страстный стон. Уже много лет к её пухлой раковине не прикасалась мужская рука, и она находилась в помрачении страсти. Нечего и говорить, что Алладин, никогда не знавший женщин, был в ещё большем помрачении, и всё никак не приступал к тому, чего она ожидала. Тогда она снизу потянула за край его накидки, та упала и Алладин остался голым. И она протянула к нему между ног свою ладонь и сказала:

- Вложи в мою руку то, что одиноко возвышается.

И он понял, и сделал это. И она ощутила в руке тугую горячую плоть и возрадовалась, ибо много лет уже жаждала ощутить её. И она приставила округлый наконечник этого жезла к своей раковине, и тот сразу же погрузился в неё…

* * *

- О несчастная! – воскликнул падишах. – Она всё-таки нарушила запрет пророка! Она великая грешница!

- О да, мой повелитель! Но ты же знаешь, как иногда сильны бывают страсти, – отозвалась Шехерезада, намекая на невоздержанность самого Шахрияра. – И когда недостаёт сил им сопротивляться, мудрый, бывает, отдаётся на их волю… Чтобы потом, познав их и укрепившись духом, вернуться на тропу добродетели и вновь следовать заветам мудрейших!

- Ты так думаешь?.. – удивился падишах. – Значит, я поступал разумно, когда… м-мм… отдавался… как ты там сказала?

- Отдавался на волю страстей, которым не мог противостоять.

- Вот-вот!..

- Вполне разумно, мой повелитель!

- Так я и думал… Аллах велик, и награждает падишахов мудростью с самого рождения!

Шехерезада низко склонила голову в знак согласия, одновременно пряча улыбку, за которую голова её могла легко скатиться с плеч. Повелитель, возбуждённый её рассказом, дал ей знак продолжать.

- М-мм…На чём я остановилась, мой повелитель?

- «Вложи мне в руку то, что столь одиноко возвышается»… Хорошо сказано, клянусь Аллахом! - отозвался Великий. – …Послушай, а почему ты мне никогда так не говорила? И не протягивала ко мне руку между ног?

- О повелитель, я говорила много других возбуждающих слов любви. А эти слова я скажу тебе сегодня… - томно отвечала Шехерезада, - когда настанет час соития… и протяну ладонь к тому, что будет столь одиноким… и возвышенным… Как сказал поэт: