Ариана Селеста - Проклятье Ван Гога

— Это уже твои проблемы, красавчик, — подмигнул ему Кейн, — показывай дорогу в рай, — он указал пальцем наверх и последовал за Полом.

Полу показалось странным желание Кейла подняться на чердак, где не было ничего, кроме грызунов и мазни Евы, но он послушно туда поплёлся. Пол отрешённо карабкался по крутой лестнице, опираясь на гладкие деревянные перила, покрытые толстым слоем пыли и даже паутиной. Кейн понял, что сюда давно никто не заходил.

Глядя, как Пол цепляется за перила, Кейну захотелось схватить его за ворот мятой рубашки и швырнуть вниз, чтобы увидеть, как во время полёта он будет визжать и молотить руками тяжелый спёртый воздух, а потом сломанной куклой упадёт на белый мрамор. Кейн был в приподнятом настроении и не собирался его омрачать, поэтому он подбадривал Пола и даже справился о самочувствии Фреда.

— Альда уже приходит в себя после инсульта? — спросил он, — он собирается домой?

— Понятия не имею, — с холодным безразличием в голосе ответил Пол, — доктора говорят, что пока он должен находиться под постоянным наблюдением. Он весь в трубках и прочей дряни — жалкое зрелище. Приходит в себя раз в два дня всего на несколько минут и потом опять отключается. Всё время спрашивает о Еве. Кажется, никто и ничто его больше не интересует.

Пол остановился перед небольшой белой дверью и потянул за старую металлическую ручку, дверь со скрипом открылась, пропуская их в просторное тёмное помещение.

— Кроме пауков и хлама Евы ты ничего здесь не найдёшь, — сказал Пол, отодвигаясь в сторону и пропуская Кейна вперёд.

С горящими от возбуждением глазами Кейн шагнул вперёд, вдыхая тёплый застоявшийся воздух, пахнущий отсыревшим деревом и красками. Его сердце забилось быстрее, грудь опускалась и поднималась в такт громким ударам сердца. Кейн не знал, что именно он ищет, ему не хотелось гадать, но сейчас, находясь в этой комнате, он почувствовал её присутствие. Присутствие ЕГО Евы. Он как будто увидел её хрупкую фигуру, стоявшую перед мольбертом с палитрой красок в руке, вкладывающую всю свою душу в каждый мазок, нанесённый на белое полотно, вдыхающую в него жизнь.

Он пробовал на вкус, чем жила Ева, это было похоже на глоток её прошлого, и ему хотелось выпить всё до дна. Он хотел сделать её прошлое частью своей жизни, поместить его в себя как кусочек недостающего паззла, который должен был встать на своё место и заполнить пустоту смыслом, придать бесформенному куску глины значение и форму.

Он шагнул вперёд и увидел небольшое окно, в которое сочился свет, вырывающий из темноты образы и силуэты, как вода вымывает золото из грязи. Покрытые густым слоем пыли картины лежали стопкой. В состояние эйфории, почти не дыша, он начал отряхивать их и просматривать быстрым взглядом знатока.

Сначала Кейн был удивлён их количеством, и, подняв несколько из них наугад, он понял, что это были не просто обычные работы ученика. Он увидел оригинальность и неподражаемую гибкость линий и форм. Ева использовала разные техники, много экспериментировала, но, в основном, работала с масляными красками и часто использовала пальцы вместо кистей. Он мог чувствовать рельефную поверхность полотна и энергию красок, которая читалась в каждой линии. Каждый штрих скрывал маленькую тайну, то, что Ева хотела передать с помощью своих картин.

Кейн видел природный талант, может быть, даже гения, а для него особенная ценность состояла в том, всё это было создано Евой. Здесь можно было увидеть всю её жизнь, нужно было только знать, как смотреть. Он прикоснулся к одной из картин, на которой были изображены два подсолнуха и кроваво-красное сердце между ними. Ему казалось, что с другой стороны полотна пальцы Евы нежно дотронулись до его, и всё его тело покрылось мурашками. Он улыбнулся, и ему показалось, что вся комната стала светлее. На мольберте у самого окна стояло почти полностью белое полотно. Кейн подошёл вплотную и разглядел едва заметные линии, напоминавшие ему его же ухо. Он улыбнулся ещё шире.

— Это точно не триптих, Ван Гог, — пробормотал Пол из противоположного конца комнаты, чем вернул Кейна к реальности, — ты всё увидел. Я знаю, у нас с тобой много разногласий, и наша неприязнь друг к другу взаимна, но сейчас мы в одной лодке, так что давай поговорим. Мне нечего от тебя скрывать. Триптих пропал, и я хотел бы услышать твои предложения, — Пол переступил с ногу на ноги и нервно провёл рукой по волосам, — десять миллионов, которые Хелл заплатил в качестве депозита, были отданы кукушке, подменившей триптих в музее Портленда. После этого картину доставили к нам. План Фреда был прост: без задержки перепродать триптих. Он хотел поделить сумму пополам, как вы всегда с ним и делали, но все попытки достучаться до тебя не принесли результата. Ты просто игнорировал нас, а Хью хотел иметь дело только с тобой.