Арип Пира - Звездочёт

– Держи, – на раскрытой ладони старика лежали две серебряные звездочки, украшенные тёмно-синей эмалью и россыпью мелких, прозрачных, посверкивающих внутренним светом камешков. – Держи, держи, – видя, что девочка, стесняясь принимать подарок, спрятала руки за спину, гость ловко всунул ей его в кармашек лимонной туники домашнего шальвар-камиза. – Мне пора, – подмигнув девочке, старик шагнул вперёд, сразу сделавшись почти невидимым среди заполонивших сад теней, отбрасываемых озарёнными взошедшей наконец луной деревьями.

– Береги подарок. И помни про свою настоящую любовь. Не перепутай, – голос незнакомца доносился словно издалека. Ещё один шаг гостя почти скрыл его из виду, но малышка, вспомнив, что так и не спросила, как его зовут, окликнула ставшего размытой тенью старика:

– Кто вы? – Савитри и сама не знала, почему спросила именно это, хотя собиралась узнать его имя.

– Звездочёт, – шепнул ветер голосом старика, взъерошив распушившиеся волосы и окутав благоуханием роз.

– Звездочёт… – прошептала девочка и, сунув ручку в карман, сжала в ней прохладные звёзды. Взгляд непроизвольно поднялся на небо, и Савитри показалось, что она среди множества огоньков увидела тоненькую серебряную ниточку, соединившую далеко-далеко отстоявшие друг от друга две мерцающие звезды.

«Две половинки одного целого», – прозвучал в голове голос неведомого Звездочёта, заставив расправить свои крылышки и весело вспорхнуть никогда до этого не летавших бабочек, ждущих своего часа где-то в районе солнечного сплетения каждой будущей женщины.

Уходить из сада не хотелось, хотелось продлить окутавшее её тёплой ночью волшебство. Девочка непривычно тихо и задумчиво опустилась на ступеньку, стараясь не отрывать взгляда от избранных звёзд. Мягкие и невесомые, на девочку впервые опускались мечты, рисуя перед внутренним взором что-то неведомое, смутное, но возвышенно-прекрасное и бесконечно нежное. Любовь…

Молоденькая девушка ожесточённо дёргала крышку жестяной банки, никак не поддававшуюся её усилиям и не желавшую делиться своим содержимым.

Судя по небрежности, с которой она спрятала роскошные тёмно-каштановые волосы в тугую косу, дешёвенькому шальвар-камизу ядовито-розового цвета, совершенно не подходившему к нежному цвету её кожи, она абсолютно не представляла, насколько изысканной красотой обладала. Прервавшись на мгновение и закатив к потолку выразительные глаза необыкновенного медового оттенка, явно прося Богиню о помощи, она вернулась к своему занятию, проворчав:

– Ну же… – и, подцепив краем обгрызенного ногтя крышку, в очередной раз дёрнула её вверх.

– Ауч!

Две вещи произошли одновременно – сломался ноготь, вызвав вскрик от вспыхнувшей в многострадальном пальце боли, и крышка подалась, взвившись в воздух вместе с пушистым облачком белой муки.

– Да чтоб тебя! – девчонка сунула пострадавший палец в рот, в растерянности оглядывая опрятную до этого кухню, которая теперь оставалась чистой лишь по периметру – там, куда не долетели пылинки вездесущей муки.

– Так, так, так, – громогласно заявила вплывшая в кухню женщина монументальных размеров. Сурово свела брови, упёрла руки в боки, уставившись на моментально съёжившуюся девочку.

– Что ты опять натворила, Лунатичка? Наш поезд отправляется уже через два часа, вещи не собраны, а напоследок ты ещё решила испачкать родителям кухню? – интонации были суровыми, но во взгляде женщины сквозила тщательно скрываемая любовь.

– Простите, тётя, – племянница наконец-то вытащила палец изо рта и виновато шмыгнула носом. – Я просто хотела приготовить в дорогу джалеби [1] Джалеби – индийская сладость, чем-то похожая на «хворост». .

– Хотела она! Твои хотелки никогда до добра не доводят. Никогда! – Покачала та головой. – Твой отец уже позаботился о своей непутёвой дочке.

С этими словами женщина, кряхтя, наклонилась и достала из нижнего ящика открытого буфета металлический контейнер.

– Держи уж, горюшко. Не сейчас! – прикрикнула на племянницу, когда та, радостно сверкая глазами, шустро отвинтила крышку и, увидев золотистые спиральки, уже потянула одну в рот.

Девушка быстро отпустила джалеби, шлёпнувшееся поверх остальных собратьев, и с грустным вздохом закрыла крышку. Потёрла замысловатую капельку сиропа, застывшую на ней, замерла, глядя невидящим взглядом на рисуемый воображением перед глазами узор. Как всегда, приходившие в голову сочетания линий требовали немедленной зарисовки, иначе видение уплывало, и ей оставалось только провожать внутренним взором таявшее в дымке очередное совершенство. Девушка подняла голову, отсутствующим взглядом уставившись куда-то в пространство, улавливая мельчайшие нюансы вырисовывающегося почему-то изумрудного узора.