Лана Мейер - Прости мне мои грехи

В нашем мире, к сожалению, никто не оценит твою душу, и лишь наивные дурочки все еще мечтают, что тот самый принц полюбит их лохмотья с первого взгляда.

И будут жить они долго и счастливо… Пока девушка по шикарнее и увереннее не разлучит их.

– Картер, ты прекрасна. – Я посмотрела на себя в зеркало, поправив роскошные черные волосы. – А они – лишь тени.

Я распахнула одну из самых верхних тумбочек и приоткрыла копилку, еле борясь с внутренним желанием. Слегка повертев пакетик с коксом между своих наманикюренных пальчиков, засунула его назад и резко захлопнула ящик, пытаясь усмирить свое дыхание.

Нет, никаких наркотиков. Я должна справиться с этим. Это не самый лучший способ еще раз доказать себе, что я не одинока.

Я не должна уходить от реальности. Только не таким способом.

Я мог бы с легкостью заявить, что абсолютно ничего не боюсь. Но, пока на земле существует такое место, как то, где я сейчас нахожусь, я смело могу убрать эту мысль из своей головы.

Лишь эти зловещие коридоры могут тронуть мою душу, вырывая на свободу ужас, который я все же тщательно умею скрывать.

Психиатрическая больница в пригороде Лос-анджелеса, которую я посещал около двух раз в месяц, сегодня выглядела почти дружелюбной, но я—то знал, что скрывается за этими розами, украшавшими ее внешний фасад.

Шипы.

– Мистер Стоунэм, пройдемте. Он недавно принял успокоительное, а в последний раз, когда я заходила, спал. – Миловидная девушка – местная медсестра – потянулась к своему пучку на затылке, как только увидела, как я ворвался в двери лечебницы. Она хотела распустить прическу, но в последний момент передумала и сделала вид, что просто провела рукой по светлым волосам.

– У меня мало времени. Инцидентов не будет? – Я старался сделать так, чтобы мои слова прозвучали, как можно, более безучастно.

– Я не могу вам ничего обещать. Сами понимаете – случай тяжелый. – Она посмотрела на меня с грустью в глазах, но мне не было никого дела до ее сочувствия.

– Мне можно остаться с ним наедине?

– Не думаю, что это хорошая идея, – мягко попросила она, но я оглядел ее долгим взглядом и заметил, как она дернула плечами, не в силах противостоять мне.

– Сейчас он в первом или втором…? Образе, – поясняю я, задав вопрос, который на первый взгляд кажется нелепым. Но девушка была в курсе дела и, достав ключ, отперла дверь с изображением нумерации.

– Я оставлю вас, но лишь на несколько минут, – прошептала она, не желая задерживаться в этой комнате. – Он сейчас в более спокойном состоянии из двух. Но сами понимаете…

– Понимаю, – отрезал, и она неторопливо закрыла дверь, а я повернулся лицом к человеку, который сидел за столом и что-то увлеченно писал, словно был отчаянным писателем, ухватившимся за свою музу.

Если бы.

– Девять лет, пять месяцев, три часа… – шептал он и писал в своей тетради какие-то формулы, время от времени производя какие-то расчеты на своем калькуляторе.

За столом сидел мужчина, одетый в белую рубашку, как и у всех в этой больнице. Он оброс бородой и волосами, которые теперь заплетал в хвост, и все же каждый, кто бы посмотрел на него в первый раз, мог бы с уверенностью предположить, что в молодости это был вполне себе красивый мужчина.

Мы были с ним очень похожи. И я меньше всего на свете хотел, чтобы это было правдой.

– Девять лет, пять месяцев, три часа… – Снова и снова он повторял эти слова и даже не обращал внимания на то, что я стаю совсем рядом и пришел к нему в который раз в надежде разобраться с этим. В надежде, что он пойдет на поправку.

Мы пойдем.

– Я здесь. – Мой голос принадлежал Коулу, которого я давно подавил в себе. Но в этой комнате я не имел возраста. Я всего лишь был сыном своего отца.

– Девять лет, пять месяцев, три часа… – Он отвлекся от своих бумаг, когда услышал мой зов и осмотрел меня безучастным взглядом. Такой взгляд может быть только у человека, который мыслями находится где-то на другой планете.

И это, почти, правда.

– Доктор, не отвлекайте меня. Согласно моим подсчетам, мы уже скоро прибудем в пункт назначения. Всего лишь… – Он снова уставился в свои бумаги, но меня выбесило то, что он принял меня за доктора, а не за собственного сына. Я понимал, что не имею права злиться, не имею права ненавидеть… Но я ненавидел!

– Девять лет, пять месяцев, и три гребанных часа! Ты повторяешь это из года в год, и срок не уменьшается. – Я почти сорвался на крик, но вовремя остановил свой словесный полет. Уже в следующую секунду, когда он вновь поднял на меня свой взгляд, я заледенел.