Римма Харламова - Моя смешная жизнь. Записные книжки и разные разности

Артистизм и чувство юмора оставались с ним в любые годы и при любых обстоятельствах. Так, его фирма стала как-то выпускать электрошокеры в форме складных зонтиков разного цвета и размера. Мало того, что брат их собственноручно изобрел, так еще и собственноручно поименовал: миленький маленький розовенький дамский назвал «Мальвина», стандартный черный мужской – «Арнольд», в честь Шварцнеггера, а здоровенный черный полупрофессиональный получил славное имя «Лука» в честь Луки Мудищева, бессмертного героя поэмы Ивана Баркова, – «имел он на беду величины неимоверной восьмивершковую…». Согласно действовавшим с 1835 года соотношениям, 8 вершков равнялись 35,6 см.

Юля, дочка Михаила, совсем другая. Идеальная была бэбичка: спала с вечера до утра без перерывов. Однажды брат с женой меня с ней оставили вечером и сказали: «Если проснется, ты не волнуйся, напой ей а-а-а-а, она и убаюкается». Ладно. Спит ребенок. В какой-то момент начинает кряхтеть, вроде просыпаться, я только приготовилась, а она вдруг запела а-а-а-а – И САМА СЕБЯ УБАЮКАЛА!

В раннем детстве ее любимая фраза была: «МНЕ ВСЕ ОБИДНО!» – и как я ее теперь понимаю! И еще часто вспоминаю другое Юлино выражение: «ВЫ ВСЕ ПЕРЕПУКАЛИ!»

И еще мне страшно нравится выражение уже взрослой Юли: «ИЛИ ТАК, ИЛИ НИКАК!»

А вот Юлин младший брат, мой племянник Сережа, когда был совсем маленьким, много букв и слов не выговаривал. Но не заморачивался, а как-то умудрялся всех вокруг заражать своими неправильностями. Например, он никак не мог выговорить имя моего папы, своего дедушки: Давид. Тогда ему предложили говорить «дед Додя». А Серега сказал «Дуда» – и всё, и вслед за ним его родители, сестра, другие бабушка и дедушка – все дружно стали говорить «Дуда». Уважаю. А еще он придумал замечательное слово ГАЖА – тут тебе и лужа, и грязь, и гадость…

Николай Иваныч – папин фронтовой друг, соученик по Академии, а потом еще и сотрудник. Его крылатые выражения до сих пор живут в нашей семье.

Вспоминал он, к примеру, как они вместе с папой и нынешним замначальника Генштаба в военной академии учились. На физподготовке, говорит Николай Иваныч, я лично до тридцати раз на турнике подтягивался, Давидушка (мой папа) раз пятнадцать вымучивал, а Валентин (тот, что впоследствии стал замначальника Генштаба) не больше десяти подтягиваний одолевал, да и то С ПЕРДЕЖОМ…

Папин сотрудник Костя дважды женился, оба раза уводя жену от прежнего мужа. На второй его свадьбе Николай Иваныч его мягко упрекнул: «Костя, ну что ж ты все ИЗ-ПОД ЛЮДЕЙ ТЯНЕШЬ?»

Однажды в брежневские времена Николай Иваныч заявил: «Я одним движением резца мог бы создать скульптуру Леонида Ильича, только мне для этого нужен МОРЖ!»

Папин коллега увлекался фотографией, в частности, фотомонтажем (еще не было даже мысли об электронных камерах). Когда у него родился внук, он решил подшутить над сватом – отцом своего зятя – и послал ему по почте в Рязань фотомонтаж новорожденного младенца С ОСТРЫМИ ТРЕУГОЛЬНЫМИ АКУЛЬИМИ ЗУБАМИ, открытыми миру в ясной улыбке. У свата случился инфаркт…

Ч-ев был в папином НИИ вроде интенданта: главный по материальному обеспечению. Здание НИИ гордо протянулось над набережной Волги, а внизу, у самой реки, оказалась ничейная полоса земли. Понятно, сотрудники хотели волейбольную или баскетбольную площадку там устроить и в обеденный перерыв с мячом попрыгать. Однако Ч-ев не допустил и затеял на этом месте торжественный фонтан. Построил. Красиво. Только почему-то никакая вода из него так и не потекла, тем более – не забила. Вот в народе и назвали этот безводный фонтан «Памятник Ч-еву». Так и прижилось. Уже никто не помнит, кто это такой – Ч-ев, а название его, дурака, увековечило.

В гарнизоне мы жили, на аэродроме или просто в микрорайоне немалого города Калинина (ныне Тверь) рядом с папиным НИИ, – фактически мы жили в военном городке, где все всё про всех знали. Например, выхожу я с молодым человеком из подъезда, вежливо здороваюсь с бабаньками на скамеечках, а они мне вслед: «Дочка Давид Соломоныча пошла на набережную с сыном Борис Максимыча…» Прямо как в популярной частушке моего детства: растет в Тбилиси алыча не для Лаврентий Палыча, а для Клемент Ефремыча и Вячеслав Михалыча…