Анна Полтарабатько - Девушка в чужом платье

– Пятьдесят тысяч? – воскликнула я. – Да ничего себе, твою ж мать! У него что, вместо переносицы платиновая пластина, инкрустированная бриллиантовой крошкой? – Я выдохнула от отчаяния. – У меня нет таких денег.

– Позвоните своим родным, уверен, они вам не откажут! Родители внесут нужную сумму, и мы закроем это дело! – предложил мне инспектор.

– Родителям? – переспросила я. В голове стали проигрываться всевозможные варианты. – Но у меня только бабушка, которая живет в тысяче километрах… – «Да и ее пособия не хватит на оплату штрафа», – подумала я про себя.

Снова подумала об Алике. Но где ему взять столько денег? Алик – мой лучший друг, а также он набивается ко мне в ухажеры. Дружелюбный, выдержанный и спокойный. Мы часами можем говорить на всевозможные темы: о литературе, театре, искусстве. Ну, просто супер, а не вариант, да? Но вот при взгляде на него его хорошая душа и все положительные качества как-то отступают на задний план. Нет, он не был отталкивающим и неприятным внешне, но от него веяло таким унынием… Особенно, когда нужно было решать проблемы. Все его трудности постоянно приходилось решать мне. Занять денег – это была его излюбленная просьба. Нет, он не был альфонсом или человеком, с трудом сводившим концы с концами. Он мастерски просаживал деньги, которые раз в месяц выдавались ему на карманные расходы. А после занимал их у меня. Отдавал и снова занимал. Этому не было конца. Так что помочь он мне мог мало чем, а точнее сказать, то ничем вовсе.

– В таком случае я вынужден применить к вам административный арест на двадцать четыре часа, – заключил инспектор, вернув к себе мое потерянное внимание.

– Что? Арест? Да быть не может! – Я с негодованием посмотрела на моего пострадавшего, который жаждал со мной расплаты. – Нет, вы ведь не позволите? – растерянно спросила я, но владелец черного «мерседеса» был непреклонен и бескомпромиссен. С его легкой руки я угодила прямиком в камеру.

– Нет, не оставляйте меня здесь! – умоляла я дежурного, который закрывал за мной могучую решетчатую дверь.

– Не капризничайте, юная леди, – равнодушно кинул мужчина в погонах.

Ну да… Он, наверное, принял меня за одну из путан, которые обычно выстраиваются в ряды на подъездных путях к городу. А может, во мне он рассмотрел девушку, которая только что расчленила своего возлюбленного? Я, по крайней мере, себя ощущала именно так.

Одиночная камера, где нет ни одной живой души и куда изредка заглядывают люди по ошибке. Не то чтобы я была смазливой привередой, но хорошего в этом мне виделось мало. Захотелось раскапризничаться, расплакаться, как маленькой девочке, но я взяла себя в руки, стиснула зубы и приготовилась ждать утро.

***

Ужасно затекли руки и ноги, ныла спина. Из маленького зеркальца на меня смотрело худощавое лицо. Выглядела я замарашкой. Я протерла синие туманные глаза, под которыми были темные круги, как результат бессонной ночи. Каштановые, чуть волнистые волосы я заплела в косу длиною до поясницы. Губы были немного бледнее, чем обычно. На белом, почти бесцветном лице выделялись черные густые ресницы и брови. Всю ночь я провела в помещении, где общая температура воздуха не поднималась выше пятнадцати градусов. Прохлада иссушила мою кожу, а в голове бушевала убийственная мигрень.

«Какое чудовищное утро, – подумала я, – несправедливое и принудительно холодное». Мой желудок сводило от голода. Кажется, я здесь умру от истощения прежде чем меня выпустят. Организм мечтал о кружке горячего чая или, на худой конец, о стакане теплой воды без сахара.

Утро властное и сердитое. Попробуй найди с ним общий язык…

В камеру ко мне вошел начальник отделения полиции.

– Постановлением судьи к вам применяется следующая мера административного наказания: исправительные работы сроком четыре часа, – с военной интонацией произнес полицейский.

Я подписала все необходимые документы, даже не читая их. Смысл происходящего был утерян. Какая разница, на какой галере грести веслами?

– А где я буду проходить исправительные работы? – поинтересовалась я обессилившим голосом.

– Где, где? Известно где! – ухмыльнулся начальник полиции. – Ты че, мне, что ль, нос разбила?

– Нет, – замотала я головой.

– Правильно, у по-тер-пев-ше-го, – кивнул мужчина в погонах, продолжая складывать документы. За его спиной появился тот самый обиженный мной высоченный мужчина, макушкой способный достать до неба.

– Можете забирать, – обратился полицейский к владельцу черного «мерседеса».