Александр Куделин - Мозаика Любви

Свет приглушился – помню, я приподняла голову – качнулась занавеска, разделяющая гостиную с кухней, и вроде как тень…

Мне вдруг захотелось расслабиться, потянуть позвоночник и повиснуть, чтобы растянуть себя в разные стороны. Словно удовольствие… Ах, какой пьяный бред!

А вот как оказалась в постели со своим дневником, не помню. Вернее, дневник лежал на прикроватном столике, куда он до этого никогда не добирался, так как его место внизу возле любимого кресла!

А проснулась я от влажного прикосновения к губам. И запах! Запах раздавленного Конского каштана, который я уловила, запомнила и принесла с собой из детства.

?

Утро.

Не услышав будильника, сопровождаемого нервной тряской запрограммированной постели, она проспала.

« Что это? – задалась Она вопросом, когда аэротакси заняло место в полётном эшелоне. – Страха нет и, на удивление, нет непонимания – словно так и должно быть, происходить. А ещё охота вернуться в ту часть ночи, которую в беспамятстве проспала! Охота дотронуться до себя и застонать!..

« А куда делись крошки из пакета?! – Сознание пытливо отбросило, а затем растворило только что нахлынувшее наваждение. Хлеб иссыхал прямо на глазах, отщелкивая со своей поверхности плоские, словно кожица, крошки. Даже когда продавщица клала в пакет позавчерашний хлеб, она делала это с осторожностью, чтобы крошки не просыпались на пол! А сегодня, в спешке заглянув в пакет, Она увидела стерильную чистоту вокруг уже в корень засохшего хлеба. – Я же помню, я же специально оставила его в пакете, чтобы не слышать ворчание чистящего пол пылесоса. Хорошо, что спрятала в стенной шкаф. Даже если всё же мышка, то она туда не прошмыгнёт!.. »

Работа не ладилась, кофе не помогало. Подружки, с утра ещё немного пошептавшись о мужиках, уткнулись в работу. Время летело как весной – быстро на улице и медленно за рабочим столом.

Дождь, предрекаемый синоптиками на целый день, по возвращении в посёлок вдруг смилостивился и отступил.

Выйдя из аэромаршрутки, она, вздохнув, расправила грудь. Запах прелой листвы ничуть не смутил – вдруг захотелось пробежаться по лужам и разогнать приземлившихся на маленькую площадь голубей… Мокрую осень сменила весна – она пела и раскрашивала серые облака. Что-то наполнило маятством грудь, заставило снять желтый берет и, не включая воздушного зонта, идти под крупными каплями зацепившегося за ветки голых деревьев дождя…

– Ну что?! – почти по-дружески приветствовала её продавщица. – Подманила?!

Она совершенно не скрывала завистливой улыбки и блеска озорных глаз. В любое другое время Она бы заметила это, но не сейчас. Сейчас ей требовалась сокровенная подруга или даже наставница, чтобы потянуть за еле обозначившуюся ниточку сети, в которую стоит ловить на живца!

– Не знаю, – скромно, почти шепотом ответила Она. – Вроде как ничего не произошло, но крошек в пакете не оказалось, хотя хлеб не тронут. Может, мышка?

– Ха, – почти радостно-озорно откинулась продавщица. – Ага, мышь килограмм на сорок! – Она руками показала примерные габариты, которые по высоте остановились прямо у её второго подбородка. – Если мужичок, то лучше колбасы приманки нет! Её же для чего-то же всё ещё выпускают?!

Продавщица вышла из-за прилавка и проследовала в угол к маленькому, зажатому стеллажами со здоровой пищей холодильнику.

– У меня тут просрочка скопилась, принято её оправлять в переработку, но по случаю недавних праздников произошла пересортица. Всё не дам, тут ещё парочка добропорядочных ходит, – ухмыльнулась продавщица, скривив сарказмом лицо, – но ради эксперимента возьми вот эту.

Продавщица выудила из освещённого нутра холодильничка небольшую палку заплесневелой тёмно-коричневой колбасы.

– Ты не обращай внимания, что она такая морщинистая, и плесень не стирай! Мне бабка рассказывала, что для мужика – чем грязнее, тем вкуснее! А то, что кожица сморщена – то не беда – этот продукт натуральный. Вот увидишь – если всё же мужик, даже вот этой ниточки не останется…

Как удивительно меняются люди. Вот только что эта продавщица смеялась и улыбалась, а перед тем как Ей уйти, проявила сентиментальность и обняла её.

– Может, хоть тебе повезёт. – Её пухлая ладонь быстро смахнула слезу и расправила щёку. – Те, что приходят за колбасой, хоть и стараются казаться счастливыми, а видно – это не то…

А как это – то?!

Чтобы положить колбасу, я открыла шкаф. Там, свернувшись в три погибели, обняв почти пустой пакет, лежал Он – ни капли не короткий, слегка худощавый и рыжий. Хлебные крошки облепили его неряшливую бороду. Глаза щурились на свет, а в одной руке он держал замятый журнал «Потребитель».