Мирослава Адьяр - Страсть Волка

– Простите, госпожа, я не хотел вас пугать! – гремит надо мной низкий незнакомый голос, а я вскидываю голову, чтобы посмотреть, кто это стал свидетелем моей ночной вылазки.

Напротив, вытянувшись в струнку, замирает высокий мужчина. На его лице выражения удивления и беспокойства сменяют друг друга, как в калейдоскопе, а в светло-зеленых глазах мелькают блики дрожащих свечей.

Незнакомец заметно старше Альгира: от уголков глаз расходятся острые лучики морщин, некогда темные волосы основательно разукрашены сединой, но фигура крепкая, руки явно привычны к тяжелому труду и, судя по всему, могли бы с легкостью орудовать мечом.

Мужчина широко улыбается, и мне кажется, что эта улыбка разгоняет тени по углам и освещает коридор не хуже свечей.

– Госпожа, почему вы не в комнате?

– Не спалось, – отвечаю я и смущенно отвожу взгляд. – Простите, я не должна была…

– Нет-нет, не стоит! – поспешно обрывает меня незнакомец. – Это теперь и ваш дом тоже. Но прошу вас: если захотите ночью прогуляться, то берите с собой хотя бы свечу. Мое старое сердце может и не выдержать еще одного столкновения с тенью в коридоре.

Я с удивлением понимаю, что мужчина шутит, и не могу удержаться от ответной улыбки.

– Раз вам не спится, то, возможно, хотите чаю? Я подберу такой, что способствует спокойному отдыху до самого рассвета.

Хочется крикнуть, что никакой отдых мне не нужен – слишком сильны еще воспоминания о кошмаре, – но почему-то внутри растет чувство, что если этот незнакомец обещает мне спокойный сон, то так и будет.

– С одним условием, – я киваю в сторону коридора. Ведь я так и не дошла до конца. – Вы мне все здесь покажете. И назовете свое имя.

Мужчина тихо хмыкает и, шагнув вперед, устраивает мою руку себе на сгиб локтя.

– Имран, госпожа. Я управляю делами в Волчьем Клыке. Продовольствие, прислуга, кухня и все, что требует моего вмешательства.

– У вас суровые зимы.

– Таселау славится своими лютыми морозами, но здесь вам не о чем волноваться. Замок был создан, чтобы выдержать не только нападение людей, но и ярость непогоды.

– Вы давно служите капитану Альгиру?

Имран с легкостью подстраивается под мой шаг, и кажется, что я вообще иду по коридору одна – настолько ненавязчивым ощущается присутствие мужчины.

– Я служил еще его родителям, да примет Галакто их души в своих чертогах. Можно сказать, что перешел капитану по наследству. – Мне не нужно смотреть на мужчину, чтобы понять: он усмехается. И это кажется мне странным и непривычным, даже дерзким. Альгир – жесткий человек, но Имран будто все еще видит в нем мальчишку, а не повзрослевшего хозяина Клыка.

Стоит только раскрыть рот, как мы выходим из коридора и замираем перед крутой лестницей, ведущей вниз. Справа есть еще один точно такой же коридор, но мужчина тянет меня к ступенькам и пристально следит за тем, чтобы я не споткнулась и не поскользнулась.

Сон почти выветривается из головы к тому моменту, как мы добираемся до просторной кухни, где совершенно тихо. Все веселье начнется утром, когда слуги займутся завтраком, а сейчас это идеальное место для мирной беседы.

Темными провалами зияют печи, где-то что-то потрескивает, а точно в центре стоит массивный деревянный стол, окруженный высокими табуретами. Воздух пропитан корицей, острым перцем и запахом жареного мяса и свежего хлеба.

Здесь… уютно, и я окончательно расслабляюсь и позволяю Имрану творить свою кухонную магию.

Он бросает в наполненный водой котел несколько ярко-красных камешков. Их свечение видно даже с того места, где я стою.

– Это зашарские светляки, – говорит мужчина, будто спиной чувствует мой интерес. – Люди пустыни используют их, чтобы греться и готовить пищу, когда пламя костра может выдать их присутствие.

Устроившись на табурете, я провожу ладонями по столешнице – гладкой, как шелк, отполированной, натертой до зеркального блеска сотнями прикосновений.

Передо мной выстраиваютя всевозможные пузатые склянки из синего стекла, и Имран открывает их по очереди, позволяя понюхать содержимое. Названия сливаются в голове в один сплошной гул, от которого ломит виски, а через мгновение мужчина останавливается и смотрит на одну из дальних банок.

– Вот этот подойдет, – говорит он тихо и, подхватив мерную ложку, отправляет в котел выбранный чай.

Повернувшись, он бросает на меня какой-то странный, тоскливый взгляд. Вся веселость испаряется в один момент, тонет в горькой зелени сверкающих глаз, и мне кажется, что они светятся изнутри так же, как горячие пустынные камни.