Амалия Чейз - Девственница для монстра

Кинг. Король нефти. Символично звучит.

– Красивая! И милая. Такая естественная, натуральная. То, что надо! Не зря я так долго в дороге провёл, – мужчина пристально меня рассматривает, блаженно помуркивая от радости удачного приобретения. – Пересёк половину земного шара, ради тебя, Анечка.

Он точно ненормальный. Бесспорно!

Прохрипев это, старик подаётся вперёд, хватает меня за подбородок, грубо нажимает шершавыми пальцами на скулы. Я даже пикнуть не успеваю. Лишь дрожу. И молюсь. Умирая от запредельно частого сердцебиения в груди.

– Будешь прислуживать моему сыну! – надменно плюётся старый бармалей. – Ты теперь его личная и на всё согласна шлюшка! Будешь делать так, как он говорит и когда ему надоест с тобой развлекаться, получишь свободу. Как тебе сделка? Согласна?

Что? Подарок?

Я… я подарок для сына старикана?

А я думала этот старый сыч купил меня для себя.

Ну слава богу. Но расслабляться ещё рано.

– Д-да, – зубы отбивают барабанную дробь.

– Отлично, тогда подпишем важные бумаги и оформим всё нотариально.

– Как это? – хлопаю влажными от слёз ресницами.

Ох уж эти чёртовы бизнесмены!

– Сейчас я зачитаю тебе список того, что нужно, а что нельзя! У моего сына завтра день рождения. Я хочу сделать ему подарок. Подарив Эдварду тебя.

Старый пень нарочно сказал «что нужно!», вместо можно.

– То есть, я могу надеяться на свободу?

– Конечно! После того, как выполнишь свои обязанности. Когда моему мальчику надоест с тобой забавляться ты вновь станешь свободной личностью и сможешь покинуть его дом. Срок сделки не оговорен контрактом. Сделка завершиться по решению третьего лица.

Это печально. Попахивает блефом. Да и вообще всё, что предлагает мне, высохший с годами маразматик, полнейший бред и абсурд. Но богатые люди – ненормальные люди. Со своими особыми тараканами в голове.

В руках господина Кинга появляется папка с документами, которую ему любезно протягивает телохранитель. Он берёт в руки белый лист бумаги, с мелким текстом на нём, и принимается зачитывать мне неоспоримый приговор, вместе с важными правилами, которые я должна соблюдать без права на ошибку.

– Запомни, ты не должна искать никаких способов связаться с семьёй, чтобы сообщить им о том, где ты находишься и что с тобой сделали. Так же, ты не должна рассказывать и жаловаться моему сыну, что тебя похитили и продали на торгах в рабство без твоего согласия. Он должен видеть тебя реальную. Натуральную актрису, как бы сказать. Чем естественней эмоции куклы, тем вкуснее с ней играть. Поэтому я решил купить именно тебя, а не бывалую шлюху из агентства. Как же они надоели! Тошнит от их пресных, смазливых рож и наигранных действий в поведении, – богатей высокомерно плюётся.

Когда он вещает мне о нюансах сделки, моё сердце пропускает удары. А что, если я не смогу? Вдруг не понравлюсь сыночку?

– А что, если я не соглашусь с вашими условиями?

– Значит я откажусь от покупки и верну тебя обратно на торги.

Потребую возврат денег за товар, который оказался бракованным!

– Ох, нет-нет! Не отдавайте меня им обратно. Молю!

– То-то же! – глумливо кривится тонкими губами.

– Хорошо, – выдыхаю. – Я согласна.

У меня нет выбора. Придется согласиться, иначе мне сделают очень больно. А так, находясь во власти Кинга, у меня появилась хотя бы крошечная надежда на спасение.

– А в случае нарушения правил? – уточняю, пытаясь придумать план.

– В случае нарушения, я знаю где живёт твоя мама! – миллионер агрессивно захлопывает папку, швыряя её на сиденье. – Антонина Павловна Васнецова. Липецк. Улица Щербакова, дом 16, квартира 23. Верно?

У меня лёд бежит по коже.

Господи, какой лютый кошмар творится здесь и сейчас.

– Я поняла. Где расписаться?

Бизнесмен с торжествующим видом суёт мне в руки шариковую ручку. Пальцы дрожат, роспись получается корявой и неровной.

Он забирает у меня бумаги, кивает охраннику, сидящему рядом со мной. Высоченный бритоголовый мамонт. Он резко дёргается в мою сторону, хватает меня за горло, притягивая к раздутому мускулами телу. Тихий девичий визг наполняет салон изысканного автомобиля бизнес-класса.

У меня дежавю. К лицу опять прикладывают тряпку. Задыхаясь от едкой вони, я падаю в ад, лишаясь чувств.

Я не знаю сколько проходит времени и что вообще происходит в округе. Я возвращаюсь обратно в сознание, когда слышу незнакомые голоса. Смех, говор, топот. Они неприятно режут слух. Как будто меня бьют по голове чем-то тяжёлым.