Виктор Улин - Мастер по интиму

– Вы…

От девушки пахло солярием.

Но было ясно, что под искусственным загаром – чужеродным в дождливое лето – она вся горит.

Вероятно, красным стало не только ее лицо, но и невидимая грудь и все, что было под нею, а также двухметровые ноги и все, что было между ними.

—…Вы… мастер по… интиму?

Я выключил машинку и физически ощутил, как три пары глаз повернулись в мою сторону.

В детстве я не читал ни « Трех мушкетеров », ни « Алису в стране чудес ». Моей любимой была старая-престарая книга « Парикмахерское искусство », невесть как оказавшаяся в маминой библиотеке.

Я зачитал ее до дыр, мог бесконечно рассматривать греческие валики в жемчужных нитях, сравнивать парусники на голове Марии-Антуанетты с убогими буклями пушкинских времен.

Подростком я понял, какую роль во внешнем виде человека играет хорошо сделанная прическа, и профессию выбрал осознанно.

Нацелившись на результат, после школы я поступил в колледж бытового обслуживания и окончил его по специальности « парикмахерское дело ». Наш выпуск оказался последним: группу упразднили, через пару лет развалилось и само учебное заведение.

После колледжа надо мной нависла угроза призыва. Армию я считал абсолютным злом и ради того, чтобы не служить, был готов отрезать себе руку. Но резать не пришлось: с помощью тестя, имевшего связи, мне удалось навсегда « откосить » от защиты отечества по состоянию здоровья. На самом деле я был здоров, как бык: не пил, не курил, не кололся, не закидывал таблеток — и мне открывалась жизнь без единого ненужного поворота.

Мастера-мужчины – да еще и с дипломом о среднем специальном образовании — в нашем убогом городе были на вес золота.

Поэтому меня с радостью приняли на работу в салон красоты, лучший в районе и довольно престижный.

Я говорю про « приняли », поскольку на самом деле имел трудовую книжку с соответсвующей записью, мне шла символическая зарплата и что-то отчислялось в пенсионный фонд, хотя о пенсии я думал примерно как о смерти.

На самом деле зарабатывали мы с выручки по системе « пятьдесят на пятьдесят ». Это означало, что с каждой стрижки половину заплаченных денег мы оставляли себе, а половину отдавали хозяину — моему ровеснику, армянину по имени Рубен.

Такая система была общепринятой. В последнее время хозяева парикмахерских вообще не набирали работников, а отдавали кресла в аренду за фиксированную дневную сумму. Иногда это оказывалось выгодно и тем и другим, иногда только тем, иногда — только другим.

Формальное трудоустройство создавало нам иллюзию уверенности в завтрашнем дне, а хозяин знал, что салон в самый неподходящий момент не окажется закрытым из-за ухода арендаторов. Так или иначе, нынешней системой были довольны все.

Когда я сюда пришел, заведение процветало. Статус салона красоты давал возможность держать высокие цены и приманивать клиентов широким спектром услуг.

У Рубена в городе имелось два салона.

Наш был женским и назывался « Нефертити ».

У меня название вызывало усмешку: каждый образованный человек знал, что легендарная египетская царица — тысячелетний символ женской красоты — в парикмахерских услугах не нуждалась, ей хватало постижера. Причесок она не делала, а носила парики, под которыми оставался ежик в пять миллиметров.

Но армянин, оборудовавший парикмахерские на отцовские деньги, древней истории явно не знал.

Не знал он и того, что Наполеон Бонапарт мог похвастаться прядью жидких волос, перекинутых через лоб: второй салон — мужской — носил имя покорителя Европы.

Однако названия не играли роли в процессе.

« Нефертити » занимала трехкомнатную квартиру на первом этаже большого дома в одном из « спальных » районов города. Вход был устроен через лоджию, куда вела лестница со ступенями из искусственного мрамора и хромированными перилами. За предбанником открывался холл с диваном и стойкой администратора. Самая большая комната была отдана под зал, там имелось шесть кресел — по три вдоль стен. В смежной стояли три стационарных фена и лунообразный столик маникюрши. Кухня средних размеров служила комнатой отдыха, там же разместилась стиральная машина для полотенец и пудермантелей. Санузел был хорошо отремонтирован, в нем действовал душ.

Работа в салоне доставляла удовольствие – не только из-за бытовых условий, но и благодаря продуктивности.