Андрей Дудко - Поющие мусора

– Когда-то, давным-давно, к нам поступил молодой салажонок. Костлявый пацан, который ничего не умел и ничего еще в жизни не видел. Серега Протосавицкий.

Братаны дружно заржали, и я вместе с ними.

– Я тогда не думал, – продолжал Полканчик, – что из него выйдет толк. Ходит, шарахается из угла в угол, молчит все время. Зашуганный был.

– Ну, – говорю, – не надо уже.

– Был-был. Помнишь своего первого жмура? Как в штаны тогда наклал? А я говорю – малой, если над тобой Полканчик, тебе ничего не страшно.

– Ты тогда капитаном был, – говорю.

– Неважно. Майор, подполковник, капитан. Все это – пройденный этап. Тебе тоже предстоит. Поэтому я и говорю. Ты заматерел, стал настоящим мужиком, душой нашей небольшой, но сплоченной компании. Даже я к тебе иногда прислушиваюсь. Ты понял значение и принципы профессии, овладел многими тонкостями. У тебя все есть, тебе нечего желать…

– ?

– Кроме новых звездочек.

– За звездочки! – заревели братья и дружно чокнулись над центром стола.

– За звездочки!

Я был предательски растроган, в таком состоянии со мной можно делать все, что угодно.

– Братья, – поднял я рюмку, – спасибо вам. Без вас я был бы не я!

Братва загудела, мы с Полканчиком выпили на брудершафт.

Сходили покурить. Три пропущенных от Светки. Задержусь, написал я ей.

Вернулись за стол, выпили. Взяли в руки по бутерброду с красной рыбой и принялись выяснять, кто в тире настреляет больше очков.

– Хуйня ваш тир, – пресек разглагольствования Дубальтовка, который стрелял хуже всех. – Учитесь на живых мишенях.

Пришлось признать, что полевая работа показательнее тренировок.

Полканчик быстро доел бутерброд, вытер носовым платком губы, потрогал усы, словно хотел проверить, на месте ли они, и весело посмотрел на нас.

– Мужики, – говорит. – Смотрю я на вас, и сердце радуется. Какую смену после себя оставляю. Какую поросль великолепную.

– Твоя школа, – сказали ему мы.

– А ведь кое-кто из нас, – покосился он на меня с Дубальтовкой, – еще и артисты.

– Да ну, брось, – сказали мы. – Любители.

Он сморкнулся в платок, рыгнул и перднул.

– Вы ничего не понимаете, – говорит. – У человека есть душа. И она поет.

Я подозвал официантку.

– Еще четыре бутылки.

– Пять, – сказал Полканчик.

Я быстренько пересчитал бабки.

– Четыре, – говорю.

– Пять, – повторил он. – Я плачу.

Братья возликовали.

– Вот это мужик!

– Полканчик, уважуха!

– Просто нет слов!

Захмелевший Полканчик довольно кивал головой и мусолил в беззубом рту шкурку от сала.

– Смиритесь, сегодня мы нажремся в говно, – сказал он.

Его слова подняли накал нашего воодушевления до немыслимой высоты, потому с того момента вечер стал комкаться.

Мы курили на входе и плевали под ноги. Сейчас стрелки часов показывали без трех минут шесть, а потом я смахнул пепел, дважды легонько стукнув пальцем по сигарете, затянулся, и уже – восемь тридцать.

Полканчик горел от возбуждения, он то садился на стул, то вскакивал и нервными, быстрыми шагами мерил ресторан.

– Кобыла, – дал он в ебало блондинке, которая случайно наступила ему на ногу высоким каблуком.

За нее поднялся представитель великого кавказского народа и принялся мутузить нашего бедного опьяневшего и ни на что ни годного Полканчика. Мы отбросили закуску и жадно нырнули в драку. Я вцепился в волосатую руку, но она все равно била Полканчику в нос, пока не хлынула кровь, двумя струйками на усы, и с них на подбородок, как у кровопийцы. После этого мы с братьями уже не церемонились и серией точных ударов уложили бандита на пол. Дубальтовка оттопырил ему ухо и пригвоздил вилкой к ковру. Я достал хуй и приготовился ссать, но Дубальтовка остановил меня.

– Это для того, чтобы он лучше меня слышал.

Я спрятал хуй, который уже начинал вставать, а Дубальтовка наклонился к бандиту и страшно зашептал ему в торчащее ухо:

– Вот мы и раскрыли тебя, сука. Сколько лет за тобой гонялись. Сколько у нас для тебя дел подготовлено. – Пощечина. – Ты у нас незаконной деятельностью занимаешься? – Пощечина. – Участвуешь в тайных заговорах против ответственных сотрудников милиции? – Пощечина. – Пытаешься шельмовать их, организовываешь провокации?

– Закоренелый преступник, – подтвердил я. – Враг государства.

Блондинка захныкала. Я думал дать ей в ебло, чтобы заткнулась, но пришла идея лучше.

– Иди сюда, – схватил я ее за руку. – Накосячила, исправляй.

– Не надо, – ныла она, – что вам от меня нужно?